Шрифт:
(Говорит нараспев.)
С юаньваем сущая беда Жаль, повернулся он спиной к родным Лицом к чужим. Брат брата ни за что из дома гнал, Бранил, ругал, Порою избивая. И слушать не желал он никого. — В доверье были у него Два прихвостня — два негодяя. И то дружки к нему, То он к дружкам, И днем и ночью — все по кабакам!.. …Дом разорял, На ветер шли достатки, Хозяйство наше уж давно в упадке. И мне, Его жене, В конце концов С концами не свести концов. Будь дальше так — И ждать-то станет нечем… Молилась я — И зажигала свечи… Потом пришла на ум одна затея. — Худого ничего не разумея, Хотелось мне Вернуть супругу разом И сердце доброе, — И разум, Ну, а семье былое положенье. Коль ваше есть на то соизволенье, Для целей Справедливого дознанья Соседка Ван Дала бы показанья. И стало б ясно всем к тому же: На суд явилась верная жена. А в чем ее вина? Она, Убив собаку, укротила мужа!Ван Ю-жань.Но этого доказательства еще мало, чтобы судить…
Ян Мэй-сян.Раз ваша милость все еще сомневаетесь, пошлите кого-нибудь на берег Бяньхэ.
Сунь Чун-эр.Когда я относил труп, мне показалось странным, почему от него так и разит псиной…
(Поет.)
На мотив "Двенадцать месяцев"
Был труден дела этого разбор: Здесь правда выставлялась на позор. Задумался судья… Однако зло Торжествовать над правдой не смогло. Сестрица, брата старшего жена! Прекрасна, словно ветвь в цвету, она: Взяла на плечи хрупкие свои И честь и благоденствие семьи. И здесь конец истории о том, Как в наше время борются со злом, Что на семью обрушится порой, — И кто наказан здесь, и кто — герой!Ван Ю-жань.Однако, хотя дело обстоит и так, пусть слуга отправится к дамбе реки Бяньхэ и принесет в суд зарытый там труп убитой собаки.
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "Песни времен Во"
В зал, где ныне свершается суд, Труп собаки сейчас принесут, И пускай наконец прояснится Тайный умысел умной сестрицы. Не вздыхай же, о старший мой брат, Повинись там, где ты виноват; Ну, а где не вина, а обман — Есть свидетельство бабушки Ван. О почтенный судья! Ваша честь! Милость вашу спешу превознесть, Но с решеньем, прошу, не спешите, Не узнав подоплеки событий!Слуга (входит в помещение суда). Докладываю господину судье. Вот собака, которую вы приказали принести.
Ван Ю-жань.Итак, два негодяя преступили закон. Каждый приговаривается к девяноста ударам палкой. После чего предписываю принудить их к полезному для народа труду. Сунь Жун был нерадивым хозяином дома, вынудил родного брата жить отдельно, и его следовало бы приговорить к сорока ударам. Но жена его, урожденная Ян, добродетельная женщина, и потому он наказанию не подлежит. На воротах города сделать надпись, прославляющую ее имя. Сунь Хуа утвердить в должности уездного чиновника степени сянь-лин.
(Декламирует.)
Наш закон — для праведников благо, Наш закон — о мудрецах забота; В Баньлянчэне отыскались двое, Что достойны славы и почета! Всем воздал по истинным заслугам Ван Ю-жань, рассматривая дело. Обратите очи к государю, Милость чья не ведает предела!Сунь Чун-эр
(поет)
Заключительная ария
Выну я из собаки Все кости и жилы, Отделю ее шкуру От мяса и жира, И на улице Чучело это повешу, Чтоб всем низким оно Устрашением было.Главная сцена пьесы: "Сунь Чун-эр смело берет на себя вину".
Полное название пьесы: "Госпожа Ян убивает собаку, чтобы образумить мужа". [174]
174
Примечания В. Сорокин
Тан Сянь-цзу. Пионовая беседка
Фрагменты
Вступление [175]
Есть ли в Поднебесной среди влюбленных девушек равная Ду Ли-нян? Она как-то увидела во сне юношу — и заболела. Когда же недуг ее усилился до крайности, она собственной рукой нарисовала свой портрет, добавила надпись — и умерла. На ее счастье, через три года после смерти отыскался в безбрежном мире тот, кто ей спился, — и она воскресла.
175
Тан Сянь-цзу (1550–1616) — крупнейший драматург Минской эпохи, творивший в жанре чуаньци (см. предисловие). Вырос в "книжной" семье, рано приобрел литературную репутацию. Был близок к неортодоксальным мыслителям, боролся с произволом и коррупцией правительственных кругов. За доклад, критиковавший первого министра и задевавший самого императора, был переведен на низшую должность, а затем уволен со службы. Последние восемнадцать лет жизни провел в родном поместье в Линь-чуане (провинция Цзянси), продолжая играть заметную роль в литературной жизни эпохи.
Тан Сянь-цзу возглавлял "линьчуаньскую школу" в драматургии, которая выступала за примат поэтического содержания, против буквалистского следования всем формальным предписаниям. Им написано — помимо стихов и прозы в классическом стиле — пять больших пьес, из которых четыре объединяются под названием "Четыре сна из Линьчуаня", поскольку в каждой из пьес мотив сна играет большую роль. Это: "Пурпурная свирель", "Повествование о Нанькэ", "Повествование о Ханьдане" и самая замечательная из них — "Пионовая беседка" (другое название — "Сон о душе, вернувшейся в тело").
Сцены из пьесы "Пионовая беседка" переведены по комментированному изданию: Тап Сянь-цзу. Мудань тин. Пекин, изд-во "Жэньминь вэньеюэ", 1963.
Только таких, как Ли-нян, и можно назвать истинно любящими: у таких, как она, чувство возникает неведомо откуда и становится все глубже. Живой от него умирает, мертвый — воскресает. Если же живой не может от любви умереть, а мертвый — воскреснуть, то все это еще недостойно называться любовью.
Любовь, возникшая во сне, — разве она не может быть настоящей? Неужели для Поднебесной такая редкость впервые увидеть человека во сне? А когда говорят, что свадьбы совершаются только на циновке и подушке, что близкими становятся, лишь "повесив шапку" в доме невесты, — все это рассуждения только о внешней форме.