Шрифт:
* * *
Вы брали прелести во всех углах вселенной, Природа и Олимп расщедрились для вас. У солнца взяли вы свет ваших чудных глаз, У розы вами взят румянец щек бесценный, У Геры — стройный стан, а голос — у сирены, Аврора вам дала лилейных рук атлас, Фетида — властный шаг, словесный жар — Пегас, А вашей славы блеск взят у моей Камены. Но расплатиться вы должны когда-нибудь! Придется свет очей светилу дня вернуть; Вы Гере грацию должны вернуть по праву, Авроре — нежность рук, а свежесть щек — цветам, Фетиде — властный шаг, моим катренам — славу!. Спесивость — это все, что остается вам! ПОЭТИЧЕСКАЯ ЖАЛОБА
Я много написал, и от стихов моих Богаче стал язык, а я еще беднее, Земля запущенней, под крышей холоднее, И пусто в кладовой, где писк мышей утих. Растратою души оплачен каждый стих! Чем совершеннее поэты, тем виднее Их сумасшествие, и тем еще сильнее, Им расточая лесть, осмеивают их. Трудясь так радостно над книгой бесконечной, Я убивал себя во имя жизни вечной, Я истощал свой ум, чтобы других развлечь, Чтоб славу обрести, чей гул наскучит скоро, Чтоб высоко взлететь — и не иметь опоры, Чтоб с Музою дружить — и счастья не сберечь.
Жорж де Латур. Гадалка
ОСМЕЯННЫЕ МУЗЫ
Какой изъян в мозгах быть должен с юных лет, Чтоб с Музами водить знакомство год из году! Посадят, подлые, они на хлеб и воду Того, кто разгадать надумал их секрет. С тех пор как я пишу, мне все идет во вред, Фортуна прочь бежит, а я терплю невзгоду, Забрался на Парнас — и в скверную погоду Там пью из родника и в рубище одет. О Музы, это вы причина невезенья! Однако с возрастом пришло ко мне прозренье, И больше вам в игру не заманить меня. Я буду пить вино, а воду пейте сами, Замечу щель в окне — заткну ее стихами, И брошу лавры в печь, чтоб греться у огня. ВРЕМЯ И ЛЮБОВЬ
Всесильным временем, что миром управляет, Был превращен пейзаж, так радовавший взор, В приют уныния, где смолкнул птичий хор И где опавший лес печаль свою являет. Так время все, что есть, на гибель обрекает, Оно империи сметает, словно сор, Меняет склад умов, привычки, разговор И ярость мирного народа распаляет. Оно смывает блеск и славу прошлых лет, Имен прославленных оно стирает след, Забвенью предает и радости и горе, Сулит один конец и стонам и хвальбе… Оно и красоту твою погубит вскоре, Но не сгубить ему любви моей к тебе. РОЗА
Юлии д’Анженн
1
Когда б чрезмерный пыл вы строго не изгнали, Сердечный, страстный пыл, что дан любви одной, Моя краса при вас затмилась бы в печали,— Живу я только день в палящий летний зной. Но счастлив жребий мой, я взыскана судьбою, Вам даже время власть вручило над собою — Очарование творит с ним чудеса: Желанной милости добилась я мгновенно, И на лице у вас, где царствует краса, Я стала наконец нетленной. 2
Я басне возражу без гнева: Не Аматонта-королева Цвет изменила мой или игру теней,— Нет, если в белизне вдруг краски запылали, Так это от стыда, что Юлию признали Из нас двоих, увы, прекрасней и свежей. ВЕНСАН ВУАТЮР
СОНЕТ К УРАНИИ
Любовь к Урании навек мной овладела! Ни бегство, ни года не могут мне помочь, Ее нельзя забыть, нельзя уехать прочь, Я ей принадлежу, нет до меня ей дела. Ее владычество не ведает предела! Но пусть я мучаюсь, пусть мне порой невмочь, Мои страдания готов я день и ночь Благословлять в душе, и гибель встретить смело. Когда рассудок мой невнятно говорит, Что должен я восстать, и помощь мне сулит, К нему прислушаться пытаюсь я напрасно: Ведь, говоря со мной, так робок он и тих! Но восклицая вдруг: Урания прекрасна! — Он убедительней бывает чувств моих. РАНО ПРОСНУВШЕЙСЯ КРАСАВИЦЕ
Когда букеты роз влюбленная в Цефала Бросала в небеса из утренних ворот, Когда в раскрывшийся пред нею небосвод Снопы сверкающих лучей она бросала, Тогда божественная нимфа, чье зерцало Являет красоты невидапный приход, Возникла предо мной среди мирских забот, И лишь она одна всю землю озаряла. Спешило солнце ввысь, чтоб в небе напоказ Пылать, соперничая с блеском этих глаз, И олимпийскими лучами красоваться. Но пусть весь мпр пылал, исполненный огня, Светило дня могло зарею лишь казаться: Филиса в этот миг была светилом дня. ДЕВИЦЕ, У КОТОРОЙ РУКАВА БЫЛИ ЗАСУЧЕНЫ И ГРЯЗНЫ
Вы, у кого из рукавов Амуры вылететь готовы, Вы предоставили им кров Не очень чистый, хоть и новый. Поклонников имея тьму, Царя над их толпой покорной, Вы вправе их загнать в тюрьму, Но пусть она не будет черной. Я отдал сердце вам, и вот Оно страдает и томится: Как узника, что казни ждет, Вы держите его в темнице. Пылая день и ночь в огне, Не я ли был тому виною, Что ваши рукава вполне Сравнимы с дымовой трубою?