– Эй, что это у тебя там? – подозрительно спросила Роуз. Колин поставил ящик на землю и вытащил бутылку, в горлышке которой искрился свет:

– Кому пиво, кому колу?

– Надо же, – Кэрол покачала головой. – Это он хорошо придумал. Мы и забыли… Мне колу! – крикнула она.

– А мне, пожалуй, пиво, – сказала Роуз после небольшого молчания. Вот теперь она улыбалась по-настоящему: Шерил видела это даже сквозь дымчатые очки. На секунду её охватила гордость за Колина, его обаятельность, которая сглаживала любые углы. Она снова почувствовала к нему неявную зависть.

– Мне тоже колу, – рассеянно сказала она. От пива бы она тоже не отказалась, но мысли о «пьяной на трезвую голову» отбили охоту принимать спиртное.

Колин откупорил и поднёс бутылки, покрытые влажной плёнкой стужи, как частички зимнего дня. Но если вчера вечером холодный лимонад действовал отрезвляюще, то сегодня эффект бы прямо противоположный: прохлада растеклась по венам и мышцам, превращая Шерил в мёрзлую сосульку. Зыбкость восприятия возросла до угрожающей степени. Ей внезапно подумалось, что она стоит слишком близко к краю. Она быстро отошла назад.

– Эй, что случилось? – встревоженно спросила Кэрол. На губах у неё были капли напитка. Шерил покачала головой:

– Ничего. Просто…

– А я, кажется, понимаю, – Роуз кинула выразительный взгляд в сторону Кэрол. – Колин, Шерил, вы не против, если мы с Кэрол будем наблюдать за затмением с соседнего выступа? Я видела, когда мы проезжали мимо, там есть отличная площадка сотней футов ниже.

– Нет, конечно, – Колин засиял. – Спасибо.

Он умолк, поняв, что ляпнул что-то непотребное, но Роуз ограничилась добродушной усмешкой. А вот Шерил было не до усмешек. Они оставались вдвоём, а не вчетвером, и когда на землю падёт тьма, людей возле неё будет на два меньше. Почему вы уходите? – захотелось закричать ей. – Оставайтесь! И хотя разум понимал, что подруги лишь пытаются сделать ей приятное, она всё равно ощутила горькую обиду – до того острую, что едва не всхлипнула.

Перестань! Сколько можно?

Роуз и Кэрол уже вышагивали вниз по дороге, и гравийная пыль вилась под их ногами. У поворота, где дорога скрывалась за зелёной грядой, Кэрол обернулась в последний раз и выстроила любимый жест – знак победы, буква V.

– Что-то не так? – спросил Колин. Спросил мягко и заботливо, и Шерил опять почудился призрак персонального психоаналитика.

– Нет, – она с усилием отвела взгляд с опустевшей дороги. – Просто эта жара… на мгновение закружилась голова.

– Боишься высоты?

– Пожалуй, это единственное, чего я не боюсь, – она даже улыбнулась. – Да что ты пристал ко мне, как банный лист, в самом-то деле?.. Мне хорошо, мы вдвоём, и скоро будет один из незабываемых моментов жизни. Может, я просто волнуюсь.

Колин несколько секунд смотрел на неё с явным сомнением, потом сложил руки на груди:

– Извини, Шерил. Я, честно говоря, тоже волнуюсь. Не каждый день бывает затмение, к тому же нужно не ударить в грязь лицом перед твоими подругами.

Плевать я хотел на затмение, прочитала Шерил в его глазах. На затмение, на подруг, на всё прочее-остальное. Важна только ты. … и – вопрос, который давно не сходит с карих глубин: Что случилось, Шерил?

Мы обманываем друг друга, с ужасом поняла она. Обманываем, как бывалые муж и жена – и даже не краснеем.

– Ты уже ударил в грязь лицом, – сказала она вслух. – Роуз ни за что не забудет про это стекло.

– Ага, и поэтому будет строить нам всевозможные козни, разлучит нас навсегда, посадит меня в темницу, – отмахнулся Колин. – Я в смятении и страхе. А что до этого жалкого куска стекла – в конце концов он всё равно оказался у меня, разве не так?

Он поднял дымчатое стекло и посмотрел сквозь него на солнце. Шерил мельком увидела через коричневое марево жарено-жёлтый круг.

– Ну сколько там осталось?

– Около пяти минут, не больше, – Колин помолчал. – Говорят, можно средь бела дня увидеть звёзды. Никак не могу такое представить. Будет интересно.

Кому как, подумала она. Ясная синева неба была такой глубокой, что разум отказывался верить, что за считанные минуты её сменит вечерняя тьма. Шерил показалось, что лесные звуки – шёпот веток, пение птиц, жизнерадостный стрекот цикад, – поутихли, предчувствуя грозное явление. Душная тишина воцарилась на площадке. Ожидание действовало угнетающе.

– Скорей бы, – вздохнула она. – Я вся нетерпение.

– Теперь уже совсем скоро, – заверил Колин, не сводя с неё взора. Она упорно старалась этого не замечать. – А ещё я мечтаю увидеть солнечную корону. Говорят, красивое зрелище.

– Угу, – она прищурилась, глядя на сверкающий диск. Нарисованность происходящего доходила до катастрофической степени. Где-то внизу по дороге звонко рассмеялась Кэрол. В наступившей тишине это прозвучало кощунственно.

– Знаешь, – продолжал Колин, – я читал, что солнечная корона вообще-то видна в любое время, но только обычно его затмевает сияние самого солнца, а во время затмения…