Главные силы японского Объединенного флота сейчас в Печилийском заливе. Между блокированным Артуром и надвигающимися русскими броненосцами. Здесь собрано все что есть. Адмирал Камимура отправился прикрывать Корейский пролив всего лишь с пятью легкими крейсерами. Сейчас он в бухте Озаки у острова Цусима. Скрыдлов вынесет его до Окинавы, если будет достаточно настойчив. Ах, как просил Камимура у адмирала Того хоть один новейший броненосный крейсер! Но они необходимы здесь, все восемь. А новых броненосцев осталось всего четыре. Хотя, конечно, будет крайне скверно, если русские крейсера станут свободно разгуливать вдоль всего японского побережья. Впрочем, неважно. Все решится здесь, сегодня, сейчас.

На днях адмиралу Того доставили депешу от агента в Порт-Артуре. В ней сообщалось, что зашевелились даже остатки порт-артурской эскадры. Пытаются собрать свое перебитое-полузатопленное старье и выползти в море. Высунуть нос из проклятой мышеловки, в которой никак не сдохнут! И это после полугода морской блокады и осады! На адмирала Того, как в детстве, вдруг накатила жгучая обида. Ему подсунули приманку, на которую он тратил силы и средства, а за спиной в это время русские провернули немыслимую по дерзости многоходовку! Это… Стоп. Это гнев. Он мешает. Значит, непродуктивен.

«Еще есть шансы. Есть, есть, есть, – вбивая ботинки в палубу, твердил себе Хейхатиро. – Мы дадим сражение».

Артур пусть блокирует такое же японское старье адмирала Катаоки. Игра уже делается не там. Русские броненосцы ждет гостинец. А Камимура… Ну что ж, будем надеяться, что боги милостивы.

Принесли телеграф. Того быстро пробежал глазами сообщение. Крейсера дальней разведки обнаружили в Печилийском заливе русские дозоры, идущие со стороны океана. Японский Объединенный флот сразу пришел в движение, выдвигаясь навстречу противнику. И все-таки в броневой рубке «Микасы» Хейхатиро Того не покидало ощущение, что уже не он двигает события, а события двигают его. Под ложечкой засвербило знакомое ощущение упущенности момента… Не так все должно было быть, не так!

Легкий крейсер «Новик» шел во главе русского дозорного клина. Около десяти часов утра с марса доложили, что видят на горизонте дымы. Вахтенный офицер лейтенант Штер приложил к глазам бинокль. Цейсовская оптика послушно придвинула линию схождения неба и морской поверхности. Дымов было два. Штер внимательно оглядел пространство на несколько румбов влево и вправо от курса крейсера. С каждой стороны обнаружилось еще по одному черному завитку. Лейтенант поспешил с докладом к командиру.

Начальник дозора, капитан 1-го ранга Николай Оттович Эссен, оповестил о замеченных кораблях противника шедший на траверзе «Изумруд». С державшихся чуть сзади на правой и левой раковинах крейсеров «Боярина» и «Жемчуга» также отрепетовали, что видят дымы. Сообщили на «Суворов»: «Вижу дымы на горизонте. Иду на сближение».

Вслед за этим Эссен поднял крейсерам сигнал иметь самый полный ход. Содрогая корпус, застучали машины «Новика», послушно развивая обороты.

Через пятнадцать минут уже смогли определить: перед русским дозором три японских крейсера типа «Акаси». Пробили боевую тревогу. На «Суворов» полетело сообщение: «Обнаружил разведку противника. Веду преследование».

И впрямь, судя по закрутившимся шлейфам дыма, японцы начали ложиться на обратный курс. Однако вскоре стало ясно, что они, собираясь вместе, выстраиваются в длинную кильватерную колонну, перекрывая путь русским крейсерам. Противников разделяли еще более шестидесяти кабельтовых, когда Эссен поднял на «Новике» сигнал: «Атаковать неприятеля строем фронта». «Новик» летел на двадцати пяти узлах, заходя под прямым углом на «Акаси», шедший в японской колонне вторым под флагом контр-адмирала Уриу. Сзади, чуть приотстав, поспевал «Изумруд». «Боярин» и «Жемчуг» дымили вовсю на значительном расстоянии от противника. Японцы начали маневр уклонения, постепенно склоняясь от фронтальной атаки на норд-ост. Эссен приказал изменить курс на четыре румба вправо, по большой дуге обошел «Изумруд», который тут же пристроился в кильватер своему начальнику. Теперь «Новик» заходил на «Акаси» под острым углом. Зато с другой стороны под таким же острым углом вылетал на головную «Отаву» «Боярин». «Жемчуг» тоже начал поворот на норд-ост. Но он был еще далеко.

Через три минуты с дистанции в сорок кабельтовых «Новик» начал пристрелку из носовых орудий по «Акаси». Через минуту после по «Отаве» забарабанили стодвадцатимиллиметровки «Боярина». Еще через три минуты всем бортом открыл огонь «Изумруд» по двум оставшимся японским крейсерам. Ими оказались «Сума» и еще один типа «Иосино». Первые русские залпы дали большие недолеты, вспенивая воду перед японской колонной. Однако расстояние между противниками стремительно сокращалось. Продолжая последовательно сворачивать к норд-осту, открыли огонь и японцы. Над русскими крейсерами засвистели их шестидюймовые снаряды. Но ввиду быстро меняющейся дистанции ни одна из сторон пока не могла добиться попаданий. Эссен поднял сигнал: «Изумруду» и «Боярину» повернуть на два румба влево». И следом: «держать строй пеленга». Это была вторая попытка атаковать японские крейсера под прямым углом, самим представляя для них наименее удобную мишень. Теперь головным оказывался «Боярин». Когда дистанция сократилась до двадцати пяти кабельтовых, Эссен приказал готовить носовые минные аппараты. На баки русских крейсеров под ставший уже шквальным огонь японских шестидюймовок кинулись минные партии. Но уже меньше чем через минуту Уриу повернул свои корабли «все вдруг», подставляя русским крейсерам корму, и полным ходом стал уходить на норд, отстреливаясь только из малокалиберной артиллерии. В этот момент было отмечено два попадания с «Изумруда» в крейсер «Сума», не причинивших, впрочем, видимых повреждений. И тут же в ответ залпом с «Акаси» снесло стодвадцатимиллиметровое орудие «Боярина», установленное на левом срезе. Эссен уже собирался предложить преследование, когда приняли сигнал с «Жемчуга», отчаянно семафорившего чуть к западу от места стычки: «Крейсера противника с норд-веста». Незамеченные в горячке боя, слева подходили три новых японских крейсера типа «Нанива», несшие каждый от восьми до десяти стопятидесятидвухмиллиметровых орудий. Сразу стало понятно – первый отряд японцев повернул назад, заманивая русских в западню. Эссен приказал выйти из боя и, имея теперь головным «Жемчуг», стал быстро уходить на зюйд-зюйд-вест. Японское подкрепление навязать еще один бой не пыталось, русских не преследовало. Оно и понятно – все равно не угнаться.

Николай Оттович приказал доложить подробности произошедшего столкновения флагману. Снял фуражку, вытирая выступившую на лбу испарину. Фуражка оказалась пробита шальным осколком. Он даже не успел заметить, где и когда это случилось.

Поученные от Эссена известия окончательно развеяли в штабе Рожественского остатки сомнений относительно местоположения главных сил японского флота. Просто так оставлять семь крейсеров на растерзание русским адмирал Того не мог. Значит, впереди сам японский командующий. Юго-восточный дозор можно было снимать, усиливая разведку в северном направлении. «Алмазу» была дана команда на всех парах идти к «Суворову» за указаниями, затем поступить в распоряжение Эссена. «Светлане» велели, ведя наблюдение, также двигаться на север параллельно корейскому берегу. Теперь главным стало не пропустить момент развертывания основных японских сил.