Норма и Шелли вернулись в «Дабл Р» после часового перерыва преображенными: как и обещала Норма, они устроили себе женский праздник. У обоих были элегантные высокие прически, безупречные макияж и маникюр – все это они сделали в салоне красоты, который находился в универмаге «Хорн». Вся эта красота смотрелась немного странно в сочетании с дешевыми пальто, небрежно накинутыми на голубую униформу, но в целом женщины чувствовали себя превосходно.

– Никогда еще не чувствовала себя такой неотразимой, - с улыбкой сказала Норма.

– Мы будто принцессы в изгнании, - заметила Шелли, снимая пальто на ходу. – Надеюсь, я не испорчу маникюр.

Кто-то неожиданно схватил Норму за руку. Та вздрогнула и повернула голову.

Это был Хэнк собственной персоной – он сидел за столиком, перед ним стояла недопитая чашка кофе. Он уже совсем не был похож на заключенного: бодрый взгляд, аккуратная прическа и обтягивающая футболка, подчеркивающая развитую мускулатуру, приобретенную, видимо, за счет тяжелой физической работы в тюрьме.

Улыбка моментально сошла с лица Нормы. Шелли же смотрела на мужа Нормы с любопытством – она видела его впервые.

– Здравствуй, Норма, - негромко сказал Хэнк, не отпуская ее руку. – Не ожидала меня здесь увидеть?

– Честно говоря, нет, - ответила Норма.

Шелли решила, что будет лучше оставить супругов вдвоем и удалилась.

– Это кто? – поинтересовался Хэнк.

– Жена Лео.

– Надо же, Лео женился… Впрочем, он такой влюбчивый. Ему всегда нравились худышки. Норма, я не жду, что ты бросишься мне на шею и поцелуешь, ничего такого… Я понимаю, что должен снова заслужить место в твоем сердце. И я хочу начать прямо сейчас.

– В таком случае, можешь вымыть посуду, - сказала Норма. – Я беру тебя на работу.

– Ты, как всегда, выручаешь меня. Только можно я допью кофе, босс?

Семья Бриггсов в полном составе сидела на диване в кабинете доктора Джекоби: родители привели Бобби на сеанс семейной терапии. Они пришли сюда, чтобы найти понимание в семье, все вместе. Майор Бриггс и Элизабет выглядели взволнованными и расстроенными, вид же развалившегося на диване Бобби выражал полное безразличие.

– Так что конкретно вас беспокоит в сыне? – спросил Джекоби.

– Он стал необщительным, почти не выходит из своей комнаты, когда мы дома, - сказала мать Бобби. – Частые перепады настроения, плохой аппетит.

– В школе говорят, что он постоянно прогуливает занятия, - добавил отец. – К тому же за последнюю неделю он устроил две публичные драки: в «Доме у дороги» и на похоронах.

– Ты принимаешь наркотики? – спросил доктор у Бобби.

Майор Бриггс ответил за сына:

– Они принимает алкоголь! В больших количествах.

– Алкоголь не наркотик, - отмахнулся Бобби.

– Ты несчастлив, Бобби?

– А как вы думаете?

– Только ты можешь знать, - пожал плечами Джекоби. – Если ты считаешь, что у тебя есть проблемы, то я посмотрю, как их можно решить.

– Вы когда-нибудь убивали? – спросил Бобби.

– Нет. А ты?

– Мой отец убивал, - Бобби уклонился от ответа.

– На войне, - произнес майор несколько смущенно.

– А какая разница?

Доктор Джекоби помолчал некоторое время, затем сказал:

– Я хочу поговорить с Бобби наедине.

– Но это семейная консультация, - возразил Гарланд.

– Я буду говорить отдельно с каждым членом семьи. Первым будет Бобби.

– Что ж, это справедливо.

Родители Бобби покинули кабинет, и он остался наедине с доктором.

– Ну так что? – Бобби зевнул.

Джекоби поднялся со своего вращающегося кресла, кинул взгляд на нарисованный на стенах сумеречный гавайский пляж и сказал:

– Бобби, давай говорить серьезно. Твои родители не понимают, что с тобой происходит. Возможно, ты сам не понимаешь этого. А осознание своей проблемы – первый шаг к ее решению.

– Хорошо сказано, док.

– Поговорим о Лоре?

– Давайте, - безразлично сказал Бобби и снова зевнул.

– Что ты чувствовал, когда вы с Лорой первый раз занимались любовью?

– Какого черта… - Бобби вздрогнул и уставился на Джекоби. Тот констатировал про себя, что ему удалось пробить броню безразличия, которую нацепил Бобби.

– Ты плакал, так ведь?

Бобби попытался возразить, но так и не сделал этого. Он встал с дивана и подошел к закрытому жалюзи окну. Казалось, он сейчас заплачет.