Отступление 2-го Сибирского корпуса было произведено беспрепятственно с наступление темноты. Таким образом, к 1 августа ген. Куропаткину удалось, наконец, сосредоточить на укреплённой позиции у Хайчена все три корпуса своей южной группы, но это сосредоточение было произведено им не добровольно, войска были собраны не свежими, а под напором неприятеля, подавленные поражениями, которые при действиях целесообразных и энергичных со стороны русских военачальников могли быть вполне избегнуты.

Перед всем светом ген. Куропаткин заявлял, что он намерен у Хайчена оказать японцам «энергичное сопротивление». Когда 27-го июля он возвратился в Хайчен с восточного театра войны, он собрал на совещание всех находившихся там высших войсковых начальников, желая ознакомиться с их взглядами на ход событий с начала войны.

Командующий армией обратился к ним с речью, которую он закончил следующими словами: «Прошу вас передать вверенным вам войскам, что, начиная с сегодняшнего дня, никакого отступления впредь не будет; мы здесь занятую позицию будем оборонять до крайности, до той минуты, когда наступит общий наш переход к наступательным действиям».

Но уже 1-го августа, когда все три корпуса были сосредоточены в Хайчене, это решение показалось командующему армией опять слишком смелым и поэтому он в тот же день решил отступить со всеми войсками южной группы дальше на позицию у Аншанчжаня. Основная причина такого решения объясняется отчасти отступлением Восточного отряда на Ляндянсань, но, главным образом, тут снова повлияла переоценка сил противника, находившихся против южной группы.

Источником этой переоценки послужило следующее обстоятельство: начальник корпусной кавалерии полковник князь Трубецкой со своим 7-м Сибирским казачьим полком прикрывал 31-го июля отступление последних войск, отступавших с позиции у Кангуалина, и после этого доносил, что он сам лично наблюдал движение 3-х неприятельских дивизий на походе из Симучена на север по направлению на Симулин. Это совершенно необоснованное донесение дало повод ген. Куропаткину для его решения очистить без боя позицию у Хайчена…

Два месяца войска работали над укреплением позиции у Хайчена. Здесь были заготовлены значительные запасы железнодорожного материала для начатой уже постройкой железной дороги из Хайчена в Антунг через Сиюан, и всё это было сдано неприятелю без единого выстрела, только на основании ложного донесения конницы и под опасением, что «ввиду моральной подавленности некоторых войсковых начальников Восточного отряда японцы могут легко овладеть позицией у Ляндясяня и оттуда двинуться прямо на Ляоян».

Наместник и в этом случае настаивал, чтобы эта возможная опасность была предотвращена не отступлением войск на Ляоян, а общей атакой, направленной против армии Куроки. Но ген. Куропаткин считал такой план невыполнимым, потому что Восточный отряд и 10-й армейский корпус, которые могли быть назначены для этой цели, понесли такие поражения, которые делали их неспособными для этой задачи, а 17-й армейский корпус считался неспособным для действий в горах из-за того, что он не имел соответствующих обозов[ 6 7]. Командующий армией думал уже об отступлении на Ляоян. Переходить к активным действиям ген. Куропаткину не хотелось до прибытия на театр войны 5-го и 6-го Сибирских и 1-го армейского корпусов, а также ещё 2-х других корпусов, которые должны были прибыть из европейской России.

Нравственная подавленность войск, вызванная только что понесённым новым поражением, выразилась в многочисленных паниках, случившихся в ночь с 1-го на 2-е августа в войсках 2-го Сибирского корпуса. Только тому обстоятельству, что японцы не преследовали отступающие русские войска, ограничиваясь только тем, что держали свои авангарды в соприкосновении с прикрывавшими отступление тыловыми русскими войсками, русские обязаны тем, что корпуса южной группы 4-го августа достигли благополучно Анжанчжаня. Весь путь следования был закупорен обозами и войсками, которые постоянно перекрещивались и сталкивались в своём движении, взаимно разрывали колонны друг друга, по собственному желанию останавливались на отдых — короче сказать, всё это отступление совершалось в полном беспорядке. «Господствовал хаос» в такой степени, что достаточно было бы какого-нибудь энергичного напора со стороны противника, чтобы совершенно рассеять все эти беспорядочные массы войск и обозов.

Но, как это и было до сего времени, японцы не сумели использовать свой успех и затруднительное положение противника; они отлично и с большой энергией умели выполнять задолго продуманный и хорошо продуманный план, но как только они оказывались лицом к лицу с непредвиденным обстоятельством, они становились в тупик, — ввиду того, что их начальникам, по-видимому, недоставало необходимой находчивости, чтобы быстро принять новое решение, соответствующее обстановке, они довольствовались достигнутыми небольшими успехами и никак не умели напрячь последние силы, проявить стойкость воли, чтобы надлежащим образом использовать все выгоды, достигнутые одержанной победой.

Этим упущениям своих противников, а не продуманным распоряжением своих начальников, корпуса южной группы обязаны были тем, что они могли остановиться в Аншанчжане 4-го августа. Тотчас же приступили к дальнейшему укреплению этой позиции, которая была начата, собственно, ещё с самого начала войны.

После сосредоточения войск в Аншанчжане военные действия, продолжавшиеся три недели, приостановились. В течение этого затишья Манчжурская армия получила дальнейшие подкрепления. Прибыли последние эшелоны 17-го корпуса, а также 5-го Сибирского корпуса, который, начиная с 12-го августа, выгружался у Мукдена. Полное сосредоточение корпуса ожидалось к концу этого месяца. Вслед за 5-м Сибирским корпусом должен был прибыть и 1-й армейский корпус.