В 3 ч. дня пополудни отряды Мищенко-Шилейко-Павлова заняли новую позицию по линии Ляомугоу — Тундзяпудзы. Оба батальона 124-го полка отступали на Тундзяпудзы; 123-й полк отступил на Гелиографную гору. Что касается войск 5-й Восточносибирской стрелковой дивизии, то она на своей позиции, вообще говоря, совсем не подверглась серьёзной атаке, так как за ней у Яндзядяня до полудня оставался нетронутым общий резерв (8 батальонов и 1 батарея); только когда батальоны 123-го и 124-го полков должны были отступить ввиду атаки превосходящих сил противника, то им были направлены на помощь из общего резерва 3 батальона — один для поддержки 123-го полка, а два батальона — для овладения покинутой 124-м полком позицией, а также и оставленной на ней артиллерией.

После отступления 123-го полка на Гелиографную гору было решено около 10 часов дня предпринять встречную атаку на высоты южнее Ляохандзы. Для этого были назначены 6 батальонов, в том числе 8 рот от 123-го полка и ещё 1 батальон (4-й батальон 5-го Сибирского пехотного полка), назначенный из резерва; справа от них должен был наступать 3-й батальон 124-го полка, находившийся в резерве ген. Васильева; в то же время на левом фланге, в направлении с севера на северо-восток должны были наступать 9 рот, принадлежавших различным полкам 5-й Восточносибирской стрелковой дивизии. Общее начальствование над этими импровизированно составленными частями ген. Засулич вверил совершенно незнакомому войскам полковнику Поповичу-Липовацу, состоявшему при штабе 2-го Сибирского корпуса для особых поручений. Эта предположенная атака была отложена до 5 ч. пополудни из-за невыносимой жары.

Это наступление 6 батальонов представляют собой тем больший интерес, что в течение всей войны это один из немногих случаев, когда более сильная русская пехота решается на тактическое наступление и атаку. Из повествования истории генерального штаба, однако, трудно себе представить ясную картину этой атаки, потому что в этой истории приводится односторонняя и дословная передача донесений отдельных частей войск.

Тем не менее из всего этого изложения можно придти к заключению, что эта атака была произведена без надлежащего единства и совершенно не соответствовала форме и взглядам, предъявляемым современными требованиями наступательного боя. Русские войска наступали густыми стрелковыми цепями, продвигаясь вперёд безостановочно и не открывая огня; при всём том пехоте скоро удалось достигнуть северных отлогостей высот, на которых утром были расположены батальоны 123-го полка; японцы из этой позиции были выбиты штыками и отброшены благодаря только тому, что русская пехота, в виде исключения, была воодушевлена твёрдым стремлением сойтись грудь в грудь с противником.

В своём донесении по телеграфу командующему армией об этой атаке ген. Засулич, между прочим, доносит следующее: «…Атака наша, выполненная сплочёнными стрелковыми цепями, привела в восторг всех, кто их видел, в особенности восторгался этим такой старый и опытный начальник, как ген. Левестам, состоявший у нас начальником резерва. В сомкнутом порядке стрелковые цепи бросились с двух сторон на японцев в штыки. Неприятель не выдержал… Оставшиеся защитники позиции были переколоты. После этого геройского удара я приказал полковнику Липовацу остановиться и дальше не двигаться. В 7 ч. вечера я получил приказание вашего превосходительства об отступлении на Хайчен».

Но ещё до получения общего приказания об отступлении батальоны полковника Липоваца уже потеряли приобретённый ими успех, потому что они остались без дальнейшей поддержки и потому были вынуждены уступить крепко засевшей на южных склонах высот сильной неприятельской пехоте, подвергаясь в то же время огню японских батарей, расположенных далее на южных склонах.

Вместо того, чтобы восторгаться совместно с ген. Левестамом атакой сомкнутых стрелковых цепей, ген. Засулич обязан был направить для поддержки этой атаки весь свой резерв и все свободные части 5-й Восточносибирской стрелковой дивизии; вот при таких условиях был бы, наверное, достигнут более значительный успех и могла быть удержана вновь занятая позиция. Но взгляды русских начальников были опять устремлены назад. Какой смысл имела вся эта встречная атака, когда не было твёрдого намерения удержать за собой вновь занятую позицию!…

Независимо от одного батальона резерва, принявшего участие во встречной атаке для поддержки 124-го полка, около 5 ч. пополудни были высланы ещё 2 батальона и 1 батарея с приказанием снова овладеть позицией 124-го полка и оставленными на ней орудиями, захваченными противником. Само собой разумеется, что эти батальоны прибыли слишком поздно. Бежавшие при отступлении части 124-го полка приближались уже к Пайлунтуну, когда упомянутые 2 батальона в 5 ч. 30 м. дня готовились оттуда начать своё наступление и атаку: им поэтому больше ничего не оставалось, как принять на себя отступление и сбор отставших.

В 7 ч. 30 м. вечера бой прекратился по всей линии. Японцы ограничились занятием позиции, очищенной русскими между Ляохандзы и Заомяодзы. Из передовых русских войск оставались только части 5-й Восточносибирской стрелковой дивизии на занятой ещё утром позиции.

К вечеру ген. Засулич получил от командующего армией две телеграммы, которыми ему предписывалось оставить арьергард на полпути между Симученом и Хайченом, а с главными силами отступить на Хайчен.

Потери русских в этом бою составили 60 офицеров и 1611 нижних чинов, в том числе 262 без вести пропавших; половина этого числа приходится на долю 123-го и 124-го полков; 5-й Восточносибирская стрелковая дивизия понесла потери в 395 нижних чинов, приходящихся целиком на те 9 рот, которые участвовали во встречной атаке полковника Липоваца; потери же всех остальных 39 рот этой дивизии вполне ничтожны. Общий резерв в составе 8 батальонов бригады ген. Левестама понёс потери всего только в 75 человек, а корпусная кавалерия князя Трубецкого насчитывала всего только 3 человека раненых.

Ясно, таким образом, что было достаточно сил, чтобы с успехом оборонять занятую позицию, если бы у русских начальников имелось для этого достаточно решимости и твёрдого желания. Атаковавшим позицию японцам победа досталась ценою потерь в два раза меньших против русских.

Приказ об отступлении на Хайчен был дан также подчинённым арьергардам 1-го и 4-го Сибирских корпусов. Один из этих арьергардов — именно 4-го Сибирского корпуса под начальством ген. Ребиндера, — начал своё отступление на Хайчен после полудня, как только он получил известие об отступлении отряда ген. Мищенко, но это отступление пришлось уже вести под давлением отряда 2-й японской армии.