неприятных эмоций по примеру высасывания яда после укуса змеи.

По поводу названия <Lounge Act> Курт объяснял, что им показалось, будто

<песня звучит как развлекательная, которую могла бы сыграть группа из

какого-нибудь бара>. Однако это не относится к словам. <Эта песня главным

образом о... вдохновении, о давящих взаимоотношениях и невозможности

завершить замысел из-за того, что тебе мешают другие>, - объяснял Курт.

<Stay Away> звучит как обвинительный приговор <кальвинистам> из

Олимпии, однако в более широком смысле это относится к любой

конформистской группе: Обезьяна, смотри, обезьяна, делай. (Не знаю почему)

Я буду лучше мертвым, чем клевым. (Не знаю почему).

Название песни <On A Plain> (<На поле брани>) может быть так же

прочитано в качестве каламбура как <В самолете>, поскольку Курт написал ее

во время полетов в Лос-Анджелес и Нью-Йорк для встречи с представителями

крупных компаний. <Я думаю, таким образом я хотел сказать, что все еще

продолжаю жаловаться на ситуацию, хотя на самом деле она гораздо лучше,

чем я когда-либо мог ожидать>, - объяснял Курт. Строчки <Моя мать умирала

каждую ночь> и <Паршивую овцу опять шантажировали> имеют для Курта особый

смысл. Первая из них связана с неудачным опытом взаимоотношений Венди с ее

агрессивным сожителем, а <паршивой овцой> Курт часто называл самого себя.

Что касается <Something In The Way>, то Курт не считал нужным скрывать,

что эта песня отражает его опыт жизни под мостом в Абердине, хотя и в

несколько преувеличенном виде. <Это было так, словно я жил под мостом и

умирал от СПИДа, словно я был болен, не мог двигаться и вообще был самым

настоящим бомжом, - рассказывал Курт.
– Это была своего рода фантазия>.

Хотя Курт всегда резко противился навязываемой ему роли <выразителя

чаяний поколения>, он, тем не менее, соглашался с тем, что Nevermind

содержит много информации о его сверстниках. <Это очевидно, -говорил он.
–

Мы - яркий пример рядовых необразованных двадцатилетних, живущих в Америке

в девяностые годы>. А двадцатилетние - это поколение, уверовавшее в то,

что оно пропустило самое лучшее время.

<Нар можно хорошо определить, если сказать, что мы - панк-рокеры,

которых не было в панк-роке во время его расцвета, - говорил Курт.
– Так

происходило всю мою жизнь, потому что когда я врубился в THE BEATLES, они

уже много лет как распались, а я даже не знал об этом. Я мечтал о том,

чтобы сходить на концерт THE BEATLES, но вдруг узнал, что они распались.

То же самое с LED ZEPPELIN. Они уже много лет как распались>.

Однако дело не только в этом. Курт описывает ситуацию, когда родители

его сверстников росли в атмосфере конформизма, присущей пятидесятым и

началу шестидесятых. В конце шестидесятых у них появились дети, и

одновременно шквал новых идей опрокинул их привычную систему ценностей,

заставив искать утешения в алкоголе и наркотиках. При этом рушились семьи.

<Все родители совершали одни и те же ошибки, - говорил Курт.
– Я не знаю

точно в чем тут дело, но моя история аналогична историям 90% людей моего

возраста>.

<Я не думаю, что наша музыкальная версия происходящего сильно

отличается от других групп, появившихся в то же время, - продолжал он.
– Я

не думаю, что наши родители и наше общество причинили нам больший вред,

чем другим. Мы привлекаем больше внимания, потому что наши песни цепляют

людей и как бы застревают у них в мозгах>.

Причину популярности альбома, наверное, лучше всех смог объяснить Дейв

Грол.

<В роке наблюдалось странное затишье, пустота, - вспоминал он.
– Если

посмотреть на <Тор-10> за год до появления Nevermind, вы практически не

обнаружите там рок-музыки за исключением плохого <металла>, который никому

не интересен. Когда появилась наша музыка, мне кажется, она объединила

всех брошенных ребят, которые видели группу таких же брошенных ребят,