Скорее всего, она недооценивала практичного Харрисона. Он был не настолько бесхребетным, чтобы не потребовать от непокорных звезд полного подчинения, причем не пытаясь подсластить эту горькую пилюлю. Решительная отповедь знаменитого «битла» отрезвила Мадонну и Шона. Уверен, что Джордж говорил не только о финансовых проблемах, но еще и апеллировал к профессионализму Шона и просил его держать под контролем свою паранойю.

Я думал, что с Мадонной Джордж будет обращаться мягче. Он должен был понимать, что сборы сделает именно она, а не Шон, а проблемы как раз связаны с ним, а не с ней. Но, вернувшись вечером в отель, я почувствовал, что Мадонна не в своей тарелке. В ней появилась неуверенность относительно собственных актерских талантов. Она не понимала, как справиться с Шоном и заставить его прекратить конфликты с прессой.

Она легла спать рано. Я тоже.

Около трех ночи меня разбудил ужасный грохот в номере Мадонны и Шона, который находился за стеной. Шон орал на жену, не стесняясь в выражениях. Даже спросонья я слышал его слова.

Я актер, а ты нет! Ты должна забыть о кино. Занимайся своим пением — это то, что ты действительно умеешь делать! — кричал Шон.

А ты абсолютно не умеешь общаться с репортерами, — не уступала ему Мадонна. — Ты параноик и псих!

По крайней мере, я актер, — вопил Шон.

Это был удар ниже пояса. Весь разговор я не помню, но я слышал, как он изо всех сил ударил кулаком по стене. Потом послышался грохот опрокидываемого стола. Я уже собирался постучать в дверь, соединявшую наши номера, но она неожиданно распахнулась. В мою комнату вбежала Мадонна в черной атласной пижаме с белой отделкой из «Хэрродса». Я подарил ей эту пижаму на день рождения. За Мадонной несся разъяренный Шон.

На какую-то секунду я превратился в сторожевого пса Хэнка.

Я захлопнул дверь прямо перед носом Шона и запер ее.

Мадонна бросилась ко мне. Ее лицо без грима всегда было очень бледным, сейчас же щеки у нее пылали. Она рыдала.

Я обнял ее и повел к дивану. Она плакала, я гладил ее по плечу. А Шон колотил в дверь и что-то кричал.

Он бился в дверь целых пять минут, непрерывно крича:

— Открой дверь, Мадонна! Открой эту чертову дверь!

Сначала мне захотелось действительно открыть дверь и выбить из моего чертова зятя все дерьмо. Но я знал, что будет еще хуже. И поэтому я просто обнял Мадонну.

Мы молча слушали, как Шон орет и колотит в дверь.

Наконец Мадонна уснула в моих объятиях. А потом уснул и я.

Утром она ушла.

Когда днем я увидел ее на съемках, ее грим был великолепен, прическа безупречна. Она улыбалась своей обычной уверенной, яркой улыбкой. Шон подошел ко мне, но я решил полностью его игнорировать.

До этого дня я всегда был на его стороне. Сколь бы причудливой ни показалась мне церемония братания, я чувствовал, что в ней есть глубокий смысл. Мы действительно на всю жизнь стали кровными братьями. С того момента я всегда защищал его, что бы мне ни говорили о его истериках и паранойе, связанной с журналистами. Я это делал не просто так, а потому, что чувствовал, что мы действительно стали братьями.

В Гонконге я был единственным защитником Шона среди съемочной группы. Его ненавидели все. Теперь я не мог его защищать. Я перестал быть другом Шона. Хотя Мадонне я этого и не говорил, но мне хотелось, чтобы он больше не был моим зятем.

Впоследствии Шон Пени признается, что во время съемок «Шанхайского сюрприза» много пил. И мне станет ясно, что мы с сестрой, как всегда, сделали совершенно одинаковый выбор: мы оба полюбили мужчин, которые в тот или иной период своей жизни прибегали к насилию под воздействием алкоголя.

Съемки в Гонконге закончились. Шон и Мадонна вылетели в Берлин, где должна была состояться премьера фильма Шона «В упор» (At Close Range). Он провел в Германии несколько дней, а Мадонна сразу улетела в Лондон. Я прибыл из Гонконга как раз вовремя, чтобы ее встретить.

В Хитроу я встречал ее прямо на поле. Мадонна вышла из самолета в сопровождении телохранителя. На ней был черный шарф и темные очки. В конце полосы нас уже ждал полицейский эскорт. Мы направились на пункт таможенного контроля.

Когда таможенники закончили разбираться с багажом, полицейский открыл дверь в зал прилета. Там нас уже поджидали многочисленные репортеры и фотографы. И начался настоящий ад. Засверкали вспышки, заработали телекамеры. Поклонники визжали, фотографы кричали: «Посмотри сюда, Мадонна, посмотри сюда!»

Когда мы вышли за барьер, поклонники и фотографы окружили нас плотным кольцом. Телохранитель, тренер и я закрыли Мадонну. Мы пытались выбраться из зала прилета к поджидавшему нас лимузину.