молитве является привычка относиться к ней формально. Мы часто считаем вполне

достаточным, если мы выстоим перед иконами определенное время и “вычитаем”

молитвенное “правило’.

Такое понимание молитвы…без участия в ней не только сердца, но и ума, далеко

от истинной молитвы. Такую молитву св.Отцы называют "подневольным трудом”,

“рабским деланием” (2,гл.4).

Я ничего не слышал ни о “рабском делании”, ни об “умном делании” и не догадывался,

что я по прежнему, так же, как и в 72-м году, первобытно, дремуче невежествен в важнейших вопросах внутренней духовной жизни! Не догадывался, что я совсем не знаю

и не понимаю, что такое молитва, в частности христианская молитва!..

Сейчас я иногда думаю, что в достопамятном разговоре с “начётчиком” в 72-м году

последний, ведая то или не ведая (последнее вероятнее) исполнял роль “подсадной утки”

я- роль глупого селезня, простофили, Иванушки-дурачка, а сатана- роль охотника.

Невидимая охота на меня в моём сознании, начатая (или продолженная?) “некоей мысленной тьмой греха и смерти” (св.Макарий Великий), увы, оказалась удачной,

как ни горько это признавать. В моём ответе “начётчику” (см. выше) так переплелись

“великая и обильная” дурь (“не молюсь, потому что не чувствую нужды в этом”)

и разумные мысли (ведь всё остальное в ответе было моим интуитивным протестом против “рабского делания”), что, получив первый знак и вспоминая со стыдом этот

разговор, я не смог тогда отделить в своих словах “пшеницу от плевел” и пошел, сам

того не подозревая, по пути “рабского делания”…

Увы, мне не встретился опытный, умный и добрый человек, который рассказал бы мне

всё это и предупредил бы, что, судя по всему, грядёт тяжелая для меня пора, когда я буду

жестоко расплачиваться за то, что в 72-м году пошел неверным путём- и в результате

остаюсь безоружным перед обкладывающей меня темной силой!

Предупредительный сигнал о том, что ко мне приближаются силы зла, прозвучал в середине 70-х годов. Сигнал был довольно “громкий”.

Произошло это, кажется, в 75-м году (точнее сказать не могу; не раньше осени 74-го

года и не позднее лета 77-го года- вот и всё, что сейчас припоминаю).

Однажды поздним вечером я чем-то занимался сидя за письменным столом. В комнате

никого не было. За спиной послышались негромкие, но отчётливые постукивания или

потрескивания. Сзади меня стоял небольшой (журнальный) столик; поэтому я не

оборачиваясь предположил, что это он и потрескивает, рассыхается. Но постукивания

стали громче, участились- теперь их уже нельзя было спутать с потрескиванием

рассыхающегося дерева; они напоминали нервные постукивания ногтем по дереву…

Обернулся- конечно, никого нет. Встал (стуки по моему прекратились), осмотрел столик,

(первая грубая ошибка! Не должно быть никакой реакции!) заглянул зачем-то под него,

осмотрел стоящий рядом диван-кровать… Мелькнула смутная мысль. Вернулся за письменный стол. Стуки возобновились, стали ещё громче, требовательнее…

К тому времени уже вышел из печати 4-й том Брюсова и я уже прочел его роман

“Огненный ангел”. Вспомнилась сцена из романа- таинственные стуки в Кёльнской

гостинице… А стуки за спиной продолжались, притягивали к себе внимание, мешали

работать…Врать не хочу- не помню, молился ли я, просил ли у господа защиты и помощи. Но зато хорошо помню, что сделал. Был я нелепо самоуверен,”жареный петух”

меня ещё не клевал, и любил я тогда повторять:”Бог не выдаст- свинья не съест”

а также:”Противостаньте дьяволу- и он убежит от вас”. / По прежнему уверен в этом,

но рекомендовал бы каждому, кто думает и ведет себя так же, дополнять эту поговорку

ещё и вопросом:” но дал ли бог тебе, неосновательный человек, гарантию, что тебя,

как бы ты себя ни вёл и что бы не думал?”./

Кроме того, я ещё не распрощался с привычками первой половины жизни…