— Местные князья прислали в дар вот эти табуны лошадей. Отары овец пригонят к вечеру.

— Прекрасно. Баранов резать, казаков и цэриков Кормить досыта. Забракованных коней у них заменить...

— Цецен-хан прислал в дар шестьсот тёплых войлочных палаток-майханов и перевязочный материал для раненых.

— Пошлите офицера в полной парадной форме к цецен-хану. Пусть передаст мою благодарность. И отошлите подарок — саблю, кортик, кинжал, но обязательно с позолоченной рукояткой. Палатки сегодня же распределить по сотням...

— Китайцы продолжают осквернять буддистские монастыри. Они не уважают здешних лам.

— И что в ответ буддистские ламы?

— После того как убили настоятеля монастыря Шадоблин, местные ламы всюду говорят, что родственник Белого Царя ведёт против китайцев священную войну...

— Прибыли новые отряды воинов от князей.

— Большие?

— Нет, всего по десятку-другому всадников.

— Чем вооружены?

— Плохо у них с оружием. Винтовки только у немногих, да и то старые. Наши берданки прошлого века.

— Ничего, ружья добудут сами в бою с китайцами. Цэриков распределять по полкам...

— Прибыло новое пополнение. Сейчас монголов кормят, а потом распределим, кого куда.

— Какой князь прислал помощь?

— Не от князя они. Простые пастухи-араты, ограбленные китайцами. И нищие монахи.

— Это просто прекрасно. Так мы священную войну против китайцев превратим в народную войну монголов против Пекина...

— Пришёл тибетский ламас важной вестью, господин барон.

— С какой?

— В Тибете, в её столице городе Лхасе сам Далай-Лама Тринадцатый объявил русского генерала Унгерна борцом за буддистскую веру.

— Правильно объявил. Наше дело такое и есть.

— Тибетский лама ещё сказал, что к русскому генералу через несколько дней прибудет семьдесят всадников из Тибета. Это гвардейцы-телохранители Далай-Ламы.

— Подарка из Лхасы лучше быть не может. Начальнику штаба оформить их как отдельную тибетскую сотню.

— В какой полк передать тибетских гвардейцев?

— Ни в какой. Тибетская сотня будет подчиняться лично мне. А ламу из Лхасы приглашаю сегодня вечером за свой стол. Мне он должен рассказать многое...

— Прибыл почтальон из Харбина. Привёз кипу тамошних газет. Прикажете их вам принести?

— Не надо. У меня и без чтения харбинских газет времени мало. Что пишут сегодня о нас эмигрантские корреспонденты?

— О том, что Русская армия генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля отплыла из Севастополя в Турцию.

— При чём здесь барон Врангель?

— Харбинцы пишут в своих газетах, что теперь барон Унгерн последняя надежда Белого движения...

Пристрастие к буддизму, познание духовных основ этой восточной религии, с которой Китай безуспешно боролся «на крыше мира» — в Тибете, и в последующем позволило Унгерну выбрать правильную тактику священной войны против китайцев. Он взял на вооружение в борьбе с ними... удивительное пристрастие монголов к легендам. И такое случайной находкой назвать было никак нельзя. Легендарность определяла духовный мир степного народа.

Трудно сказать, знал или не знал барон Унгерн-Штернберг следующий исторический факт. Бурятский врач, в совершенстве владевший познаниями в тибетской медицине, Бадмаев, в последующем близкий друг известного Григория Распутина, в своё время написал императору Александру III письмо. Оно дошло до всероссийского государя и вызвало у него немалый интерес. Отец императора Николая II в конце своей жизни понял, что геополитические интересы России лежат на Востоке.

Бадмаев, объявившись в городе на Неве, знал достаточно много о размышлениях Александра III на тему, куда дальше идти Российской империи по географической карте. Поэтому его письмо, положенное на стол в рабочем кабинете государя в Зимнем дворце, вызвало у получателя несомненный интерес. Среди прочего Бадмаев писал:

«Легенды в Монголии значат больше, чем действительность». Я советую Вам, Ваше Императорское Величество, опереться на них в Вашей восточной политике...».

Приобрести «легендарное лицо» среди сынов степей белому генералу Унгерну фон Штернбергу помог один из самых приближённых к нему людей бурят Джамбалон. Джамбалон был известен своей образованностью, после взятия Урги получил княжеский титул вана. У Унгерна он командовал бурятским отрядом, составленным из эмигрантов, бежавших из Забайкальского края от преследований красных и теперь кочевавших со своими стадами на берегах Керулена.