– Ты прав, маленький Серафим.
– Доминик выглядит расслабленным, даже самоуверенным. И я не понимаю почему.
– Но теперь она выберет.
– Доминик исчезает среди деревьев. Я слышу звуки хлещущего кнута , когда он на невероятной скорости мечется вокруг нас. Даже глаза Джованни вроде бы не находят его. Голос Доминика разносится эхом, но теперь он другой. Словно хор демонов царапает воздух с жуткой жестокостью, он открывает губы и их скрежещущие голоса шипят и будто стонут от боли. Что-то свисает с деревьев. Я щурюсь, чтобы увидеть.

У меня вырывается быстрый выдох, - о, нет. Мое тело одновременно испытывает покалывание и лишается чувствительности. Мое сердце бьется о ребра.

Доминик парит над телом, привязанным среди ветвей. Ноги парня болтаются, его тело обмякшее и беззащитное. Я узнаю его по грязным светлым волосам, потому что его лицо слишком окровавлено, чтобы рассмотреть. Коннор.

– Убирайся прочь от него!
– Мои слова наконец вырываются с подобием силы, силы, которой почти не осталось.

– Кровь за силу.
– Голоса скользят в мои уши, как змеи обматываются вокруг меня.
– Седьмое жертвоприношение.
– Доминик двигается быстро. Его когти царапают конечности Коннора, горло, грудь. Коннор кричит. Его голос кажется далеким, словно ребенок кричит о помощи в другом конце длинного, узкого, темного туннеля и я слишком напугана, чтобы найти его, чтобы помочь.

Его кровь капает. Я не могу пошевелиться. Кровь извлекает смертоносное желание из моей груди, чудовище, которому неважно, что это кровь друга. То просто кровь … очень вкусная кровь. Я поднимаю голову, вероломство охватывает меня. Это больше не изменническое чувство, а правильное. Естественное. Желание пузырится внутри и поднимается вверх, угрожая переполниться и утопить меня. Оно опустошает и искажает меня, словно оборачивает щупальца вокруг моего сердца и сжимает, душа все остальные чувства.

Я замерзаю и это приятно.

Я забываю имя парня, странного далекого существа, свисающего с дерева. Все, что я вижу, все, что меня волнует - это пьянящая темно-красная жидкость, вытекающая из него, которая предназначена для меня. Абсолютно вся, до последней капли - моя. Ее сладость не исчезает и я готова поглотить ее, попробовать ее, затеряться в ее запретной восхитительности.

Я делаю шаг вперед, поднимаю голову и открываю рот, готовая ощутить вкус …

Нечто большое и тяжелое опрокидывает меня и прижимает к лесной почве. Ярость растет. Животное рычание вырывается из меня и я вонзаю ногти в человека на верху и швыряю его в воздух. Я спешу вернуться к сладкой красноте, которая манит меня. Демонический смех потрескивает в ночи высоко над головой. Мне плевать. Мне просто нужна кровь. Вся, что есть. Вся …

Бледный человек нетвердой походкой идет вперед и не подпускает меня к непрерывно капающей с неба крови и к земле, ставшей алой от ее дождя.

– Прочь с дороги, - ревет мой голос , едва не сотрясая мир.

Моя грудь встретила силовой удар и я отлетела назад, падая в черную зеркальную поверхность озера.

Раздается смех.
– Хорошая работа, Серафим, теперь она найдет дорогу домой.

– Джейд! Джейд,борись…

– За что бороться?

Я врезаюсь в воду и чувствую, как она затягивает меня.

Руки, покрытые кровоподтеками и синие, бледные и в шрамах вцепились в меня. Желчь и страх подступают к горлу, когда я отрываю костлявые, окровавленные пальцы от моих рук. Когда я отрываю одну пару ладоней, новые и новые крепко хватают и тянут вниз, увлекают меня в водные глубины и тени, в холод. Я кричу, но мой крик потерялся в незначительных пузырьках, поднимающихся к поверхности, за которую я так отчаянно хочу зацепиться.

Я корчусь, извиваясь и вращаясь, отбиваясь от рук и холода. Но я не могу сбежать. Падая глубже в черноту, я чувствую как лед поселяется во мне. Как иней, его нежные, белые усики ползут от кончиков моих ног и пальцев, чтобы обернуться вокруг меня, чтобы свернуться внутри меня. Впервые я боюсь. Я забываю о руках, тянущих меня вниз и сжимаю в кулаки покалывающие и онемевшие кисти. Когда я теряю из вида поверхность, я пытаюсь вспомнить, зачем так отчаянно пыталась удержаться за нее. Холод пробирается глубже, вверх по моим конечностям, в мое туловище, медленно прокладывает путь к моему сердцу.

Я чувствую, как кусочки меня ломаются, как сосульки разрушаются, расщепляясь на осколки, врезаясь глубоко. Улыбка появляется на моих губах. Мне нравится боль. Я опустела. Мне ничего не нужно. Никого. И, когда я развожу руки в стороны и плыву, я понимаю, что голодна. Ненасытна. Мои пальцы конвульсивно сокращаются в предвкушении.

Убить. Убить. Убить. Убить. Убить.

Тени, вязкие как смола, душат и наполняют меня.

Я тень.

Я лед.

Я смерть.

Я сильная.

Я свободная.

И я жажду увидеть как что-то разламывается и горит, вянет и разлагается, лежит вниз лицом в грязи и хватает ее как свою собственность. Я хочу разрушать. Металлическая кровь, соленые слезы, гладкие кости. Я хочу попробовать и разорвать. Я хочу, чтобы жертва укрепила и усилила меня.

Мысль, такая далекая и слабая, мелькает в моей груди. Я не узнаю ее. Нежелание? Я проглатываю ее. Я тону, тону, тону и знаю, что иду домой.

Глава шестьдесят четвертая

Коннор