Стихотворения
вернуться

Гюго Виктор
Шрифт:

Джерси, июль 1853

XII

«Робер! Один совет…»

Робер! Один совет: гляди не столь наивно. Мы люди умные. Ты все устроил дивно, Блистательно (хоть был и щекотливый миг), И с Калифорнией поспорит твой рудник, — Пусть… Но когда префект, или епископ с чашей, Иль мэр — поклонники сынка твоей мамаши, Сюэн или Парьё, чей куплен пыл и труд, Тебя, дыша в лицо, спасителем зовут, И манят будущим, и, вкупе с Фульдом, с Манем, Равняют с Цезарем тебя и с Шарлеманем, А ты их слушаешь, как дурачок, — пойми, Что этим ты смешон, и только, пред людьми. Ты с сельским схож судьей, как простофиля глядя. Такой наивностью и твой обижен дядя, Наполеон, и я, твой крестный. Ты неправ: Тебе ль Жокриссом быть, сперва Мандреном став? Когда похищен трон, народ же забран в лапы, Тогда хихикают, из-под широкой шляпы Мигая хитрецам, — и это не в укор. Но самого себя дурачить?.. Фу! Позор! Пьян, сыт, богат, — живи! Ведь Франция послушна. Будь мудрецом, кому сундук великодушно Дал Зевс. Спеши царить и грабить. «Но к чему? Благословенье шлет мне папа. Самому Султану и царю — кузен я. Это ж факты! Нетрудно быть главой империи». Дурак ты! Надолго это все, по-твоему? Гранит? Или ты в оперный поверил реквизит? Париж повержен! Кем? Тобой? В какой из библий Гиганты мощные от рук пигмея гибли? Ты веришь, что твоя бесстыжая судьба Ту революцию, чьи в лаврах спят гроба, Раздавит меж зубов, смеясь такой потехе, Как девка с улицы, грызущая орехи? Нет, прочь из головы все эти грезы: стыд! Верь Розе Тамизье, чей крест кровоточит, Барошу, чья душа цветком расцвесть готова, Верь в честность Дейца, верь в своей присяги слово, — Прекрасно! Лишь не верь своим успехам: ложь. Твоя присяга, Дейц, и Роза, и Барош — Согласен — золото. Но скипетр твой — соломка, Бог, погрузив тебя в багаж, пометил: «ломко».

Джерси, май 1853

XIII

«Дни вроде наших…»

Дни вроде наших — сток истории, клоака. И там как раз накрыт, сверкающий из мрака, Стол для таких, как вы, ликующих обжор. Пока в других местах — нагие, на позор — Агонизируют, в спокойствии небесном, Сократ на площади, Христос на древе крестном, Гус на своем костре, Колумб в своих цепях, А человечество не смеет, всё в слезах, Приблизиться к своим терзаемым пророкам, — Мы видим: властвует, века смеясь над роком, Средь вин и кушаний, под струнный перелив, На ложах пурпурных о склепах позабыв, В работе челюстей свирепых и тяжелых, Ужасен, счастлив, пьян, в венцах и ореолах, Гурт омерзительный сатрапов и владык. Гремит их пение и хохот; гнусный лик Венчают женщины, сплетя гирляндой розы; Их сладострастие изобретает позы; Псам и народу кость порой швырнув под стул, Все стадо боровов и скопище акул — Все принцы грязные, обжоры-камергеры, Маркизы-брюхачи — едят и пьют без меры. Чревоугодье здесь единственный закон, Чей жрец Камбасерес, как был — Тримальхион.

Джерси, февраль 1853

XIV

ПО ПОВОДУ ЗАКОНА ФЕДЕРА

И конституция и хартия — то грот, Что прорубил для нас, долбя гранит, народ В дни революции, чтобы, достигнув цели, Доверить радостно надежной цитадели Права, плоды побед, отнявших столько сил, Успехи, доблесть, честь; потом он поместил На страже тех богатств в пещере горделивой, Как зверя красного, свободу с львиной гривой. Народ, вернувшийся к своим простым трудам, Выходит в поле вновь и, радуясь правам, Почиет мирным сном на славных датах, скромный, О татях позабыв, что рыщут ночью темной. Однажды на заре, проснувшись, он спешит Взглянуть на этот храм, где власть свою хранит. Увы! Священный грот стал конурой. Не чудо ль? Он поместил в нем льва — в ней оказался пудель.

Джерси, декабрь 1852

XV

БЕРЕГ МОРЯ

Гармодий
Взошла Венера. Ночь близка.
Меч
Пора, Гармодий.
Придорожный столб
Тиран пройдет.
Гармодий
Уйду: озяб.
Могила
Служи свободе.
Гармодий
Кто ты?
Могила
Я — склеп. Решай! Казни или умри.
Корабль на горизонте
А я — пловучий склеп: изгнанники внутри.
Меч
Дождемся деспота.
Гармодий.
Я зябну: ветер.
Ветер
Мчу я С собою голоса. Я разношу, кочуя, Стенанья изгнанных — замученных, больных, Плач тех, кто, без угла, без хлеба, без родных, Ждет смерти — взорами ища родного края.
Голос в пространстве
Встань, Немезида, встань! И отомсти, карая.
Меч
Пора. Сгустился мрак. Удобный миг лови.
Земля
Я трупами полна.
Море
Я рдею, всё в крови: Ручьи не раз еще убитых мне доставят.
Земля
Из мертвых каплет кровь, когда убийцу славят. Он по земле шагнет, — я чувствую: во мне Они шевелятся тревожно в глубине.
Каторжник
Я каторжник — вот цепь; ведь я злодей по сути; Увы! Я узнику не отказал в приюте Бежавшему: он был и добр, и слаб, и сед.
Меч
Но в сердце не коли, дашь промах: сердца нет.
Закон
Я был — закон. Я — тень. Я им убит.
Справедливость
Меня же Из храма выгнал он на площадь — для продажи.
Птицы
Весь воздух отнял он у неба; мчимся прочь.
Свобода
Я с вами. — О страна, где воцарилась ночь, Прощай, Эллада.