Не рисуется образно

Стылой дымкой восток,

Ртутный столбик не падает,

Минус пять ерунда

И не нужно о ладане

Никогда…

Никогда!

«»»»»»»»»»»»»

Для несложных личных асимметрий

Память на молекулы дробится

От лихой настойчивости ветра,

Бьющего годами по ресницам.

Выгорает что-то безвозвратно,

Что-то тлеет еле-еле-еле

Под моею крышей односкатной

Над принципиально юным телом.

Юным ли?

Вопрос не для ответа,

Я не отвечаю по заказу,

И нужны ли откровенья эти

Памяти, дробящейся на стразы?

А давно ли...

Впрочем, ожерелье

Прошлого плывёт в асимметричность,

Не избрав осознанною целью

Временем потрёпанную личность...

Хххххххххххххххххххх

Втиснуть мысль в полоску света,

Выжечь ею иероглиф

Где-нибудь в чужом пространстве:

Это мы, земляне, здрассьте!

И рассыпаться на искры,

Не вколачивая догмы

В протоплазменную массу

Неизвестного ЧЕГО.

Чушь и словоблудье!

Скверно,

Если всё не по лекалу,

Нелогично, непривычно,

Растекается амёбно!

В геометрию его бы,

В призму, в куб, в рога-копыта,

В относительно удобный

Для общения предмет!

Вот, и я демократичность

Выел этим нежеланьем

Мысли, чтоб НИЧТО и НЕЧТО

Было не многополосно,

А срослось единой нитью

С корнем моего сознанья,

Подминая глупый космос

Под любимого себя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бежать по замкнутому кругу,

Жизнь за основы теребя,

И соответственно с подругой

Лепить вторичность из себя...

Вот, собственно, предназначенье

Всего живущего во мгле

И на свету, и полутенью

Распластанного по Земле.

Не приукрасить годы глянцем,

Лоск на судьбу не навести,

Но хорошо, что есть нюансы

В однообразии мастик!

Есть выбор, если есть желанье

Быть сменой грязному белью,

Лечебной выстелиться тканью

На боль чужую, не свою...

Ххххххххххххххххххххххххх

Гроза и ветер, молнии и дождь,

Стреляющий очередями в лето

И в паруса «Летучего Голландца»

Из эфемерной памяти людской.

Что – память?

Избирательная стерва,

Она не принимает то, что нужно,

Перегибая прошлые страницы

Под нужным ей, не личности, углом.

Отсюда несогласия и плесень

На девственности жриц или весталок,

Отрекшихся от жизни ради веры

В надуманных Историей богов.

Отсюда изысканья Геркулеса

С лопатою совковой на конюшнях,

Лишённого любви к другому полу,

Но в мифах воплотившего себя…

Простите, автор тороплив в сужденьях,

Его перо опережает мысли –

Нельзя же древний мир и наше время

В одно пюре словами растолочь!

Деяния героев выше правды,

У белых жриц есть тёмные секреты,

А над водой несутся белокрыло

Загубленные души моряков…

Сегодня обрывается июль

Последним днём в невидимую пропасть,

Задёрнутую пологом кисейным

Холодных и стремительных дождей.

А я, прижавшись к серому граниту,

Ищу в пространстве паруса «Голландца»

И синие огни святого Эльма…

Зачем?

Не знаю…

Но ищу!

Ищу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По белому каленью,

по плазменным огням

несу свои сомненья

опять навстречу дням.

А то, что залежалось,

и то, что не сбылось,

металлоломом ржавым

останется, небось!

Закушена уздечка –

вперёд, наверняка! –

Назад ни полсловечка,

ни одного глотка;

направо ни полшага,

налево ни гу-гу,

вперёд, вперёд, бродяга,

в горячую пургу!

У женщин губы алы,

движения легки…

А времечко упало

белёсо на виски;

а месяцы грохочут,

а годы прямо влёт

простреливают ночи –

вперёд, вперёд, вперёд!

Ещё бы полпробежки

по огненной дуге

за стёсанные вешки