Мы едем в Брайтон и гуляем по набережной, любуясь бирюзовой гладью воды. От жары море присмирело, словно разморенная дремой кошка. Лишь изредка оно находит в себе силы поднять небольшую сверкающую волну и обрушить ее на берег, вызывая пронзительный визг детворы. На мне джинсы и футболка Макса, которые не слишком гармонируют с туфлями на каблуках. Проходя мимо девиц в бикини, которые загорают на волнорезах, я чувствую себя несколько по-идиотски. Но Макс даже не смотрит в их сторону. Я просила его одолжить мне какие-нибудь шорты, но он сказал, что в них неудобно ездить на мотоцикле.

– Хочу получить все курортные удовольствия, – говорю я.

– Первым делом надо отведать моллюсков и живых мидий, – заявляет Макс и останавливается около прилавка, где торгуют морепродуктами.

– Ох, нет. Они похожи на гениталии.

– Поэтому я их так люблю!

Макс покупает пластиковое ведерко с мидиями и старательно вылавливает деревянной вилкой скользкие желтовато-серые тельца. Одно из них он подносит мне ко рту и говорит:

– Попробуй, какая вкуснотища!

– Нет уж, лопай сам эту гадость. Мне купим жареной рыбы с картошкой в бумажном пакете, мороженое и сахарную вату. А потом ты постреляешь в тире и выиграешь для меня какой-нибудь приз!

– Значит, вот так ты представляешь себе курортные удовольствия, – хохочет Макс.

– Конечно. А ты как?

– Я бы предпочел шезлонг на пляже, несколько пинт пива и хорошую порцию гениталий.

– Да, еще надо купить морской камешек с надписью «Привет из Брайтона!», – вспоминаю я.

– И какую-нибудь непристойную открытку! – подхватывает Макс.

Я смотрю на его профиль, взлохмаченные ветром волосы и строго спрашиваю:

– Почему тебя все время тянет на непристойности?

Он хохочет и обнимает меня за плечи. Мы спускаемся на пляж, берем напрокат два шезлонга и садимся у воды, подставив лица солнцу. Макс запрокидывает голову и расслабленно свешивает руки. Я закатываю джинсы до колена и прикидываю, стоит ли снимать футболку и сойдет ли мой лифчик за верх от купального костюма. Какая-то толстая дама в легкомысленном купальнике с оборочками ковыляет по гальке вдоль кромки прибоя, ее бугристые ноги кажутся вылепленными из грубой глины. Двое молодых парней шутливо борются, выделываясь перед очень красивой девушкой испанского типа. Я поворачиваюсь к Максу, и сердце мое счастливо замирает. Все-таки он очень сексуальный: крупный прямой нос и широкий улыбающийся рот, но дело не только в этом. Рядом с ним мне уютно и спокойно, между нами нет ни малейшей неловкости. Я поднимаю морской камешек.

– Посмотри только, как этот камень похож на твою голову!

Макс открывает глаза и косится на камень.

– По-моему, он намного красивее, – заявляет он. – Этот камень мог бы сниматься в кино!

– Но у него никогда не было таких честолюбивых амбиций. Он предпочитает родную стихию, – говорю я и швыряю камень в воду.

– Удивительная меткость! – изрекает он и снова закрывает глаза.

Я бросаю в него галькой, но всякий раз мимо. Волны набегают одна за другой, их мерный ритм действует на меня усыпляюще. На Макса, судя по всему, тоже. Через некоторое время до меня доносится легкое похрапывание.

– Эй, хватит дрыхнуть! – кричу я. – Пойдем купим рыбы с картошкой.

Макс выгибается и почесывает спину.

– Ты сиди, а я принесу тебе корм, – предлагает он.

Я киваю, приставив ладонь козырьком к глазам. Макс, забавно переваливаясь с ноги на ногу, бредет по камешкам и поднимается по ступенькам на набережную. Я перевожу взгляд на сияющую линию горизонта, закрываю глаза и вдыхаю морской воздух полной грудью. Лондон со всеми его заботами кажется невероятно далеким. Завтра снова окунусь в привычную суету, но сегодня – особенный день. Я вспоминаю о Робе. Это все равно что коснуться языком лунки от вырванного зуба. Слегка побаливает, но знаешь, что боль скоро пройдет и не угрожает твоей жизни.

Подкрепившись, мы отправляемся в тир, где Макс выигрывает ярко-оранжевого орангутанга. Его лапы снабжены липучками, и, когда я отказываюсь нести чудовище, Макс устраивает орангутанга у себя за спиной. Теперь он похож на гордого папашу, который несет страхолюдного младенца. Макс называет детеныша Морис и, как положено любящему отцу, покупает ему сладкий пирожок. В конце набережной мы обнаруживаем уютный бар и долго сидим там, потягивая холодное пиво и любуясь морем. Я ощущаю на себе взгляд Макса и с улыбкой поворачиваюсь к нему:

– Что?

– Я бы хотел тебя нарисовать, – говорит он.

Мы долго смотрим друг на друга, словно глаза наши сцепились и никак не могут расцепиться.

– Я боюсь с тобой расставаться, – неожиданно для себя самой признаюсь я. – У меня такое чувство, будто ты помогаешь мне держать голову над водой. А как только ты выпустишь мою руку, я сразу пойду ко дну.

– Я никогда не выпущу твою руку, – качает головой Макс. – Если ты сама ее не вырвешь.

– Ты знаешь, меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль. И то… то, что произошло между нами… я надеюсь… это никак тебя не ранит…

На глаза наворачиваются слезы, и я ничего не могу с этим поделать. Я обнимаю Макса за шею и прикасаюсь губами к его губам.

– Но я… сейчас у меня на душе такой сумбур.

– Вив, не переживай, – говорит Макс, сжимая мою руку. – Я все понимаю. Ты еще не разобралась в самой себе.

Я глажу его пальцы.

– И я не тороплю, – продолжает Макс. – Я могу подождать, ведь я люблю тебя целую вечность… с того самого момента, как мы встретились.

– Это потому, что ты не знаешь, какая я на самом деле. – Я строю отвратную гримасу.

– Знаю, – возражает он.

Макс смотрит мне в глаза. Я отвожу взгляд, откинувшись на спинку стула. Макс протягивает руку к стакану с пивом. Я поворачиваюсь к нему, и он кивает, подняв стакан.

Мы летим на мотоцикле по извилистой дороге, я крепко вцепилась в Макса. Летние мошки разбиваются о мои мотоциклетные очки, Морис висит за поясом, одна его нога болтается по воздуху. Пьянящее чувство свободы переполняет меня до краев. Но вот каменные улицы Лондона начинают обступать нас, словно затягивая в ловушку. Макс останавливается у мини-маркета, чтобы купить еды на ужин. Я остаюсь на улице, рядом с мотоциклом. Впервые за день достаю телефон, чтобы проверить, нет ли пропущенных звонков. Звонила Кристи, потом бабушка, потом Люси и снова Кристи. Включаю автоответчик.

– Привет, Вив! Это Кристи. Я просто хотела узнать, как у тебя дела. Заглянула в твой ежедневник, увидела, что на сегодня у тебя назначена встреча с поставщиками, и отменила ее. Если у тебя есть какие-то поручения, свяжись со мной. Пока!

Черт! Эти проклятые поставщики совершенно вылетели у меня из головы. Ну ничего, приду на работу и все улажу. Ведь я могла и в самом деле заболеть, правда? Следующее сообщение от бабушки.

– Здравствуй, дорогая. Боюсь, я немного тебя подвела. Дело в том, что номер не отвечал, и тогда я позвонила тебе на работу. Похоже, там думали, ты у меня. Я так растерялась, что просто повесила трубку. Ужасно жаль, если из-за этого будут неприятности. Прошу тебя, откликнись, потому что я не представляю, где ты, и очень волнуюсь!

Бабушка звонила мне на работу! Только этого не хватало. Она в жизни этого не делала! Внутри у меня все привычно сжимается. Дело принимает скверный оборот. Меня наверняка ожидает крупная выволочка. С упавшим сердцем я слушаю сообщение от Люси, которая говорит с набитым ртом.

– Привет, это Люси. Перезвони мне поскорее, я хочу узнать, как ты сходила к Робу. Надеюсь, собрала все свои вещички и дала ему хорошего пинка в задницу. Рубен – это просто сказка, он проделывает языком невероятные вещи. А еще у него есть маленькая резиновая штуковина, которой он… короче, расскажу при встрече. Жду звонка!

Я смотрю в окно магазина. Макс стоит в очереди в кассу. В том, что у Люси был потрясающий секс, нет ничего необычного. А вот то, что потрясающий секс был у меня, – это сногсшибательная новость. Я наблюдаю, как Макс выкладывает продукты перед кассиршей, улыбается и что-то говорит. Она наклоняет голову и трясет своим конским хвостом. Макс явно неотразим для женских сердец. Не понимаю, как я раньше этого не замечала. Да, ведь осталось еще одно сообщение от Кристи.

– Привет, Вив, это опять я, извини за беспокойство. Просто хочу, чтобы ты знала – в офис звонила какая-то старая карга, утверждающая, что она твоя бабушка. Я сказала, что этого никак не может быть, потому что твоя бабушка больна, лежит в больнице и ты за ней ухаживаешь. Тогда наглая корова просто повесила трубку! Даже не представляю, кому это понадобилось тебя подставлять. В любом случае, Злюка вышла на тропу войны и жаждет знать, когда ты будешь на работе. Позвони мне!

Слава богу, на бабушкин звонок ответила Кристи! Возьми трубку кто-нибудь другой, это было бы катастрофой. Я звоню бабушке. Автоответчик щелкает, и до меня доносится голос бабушки. На пленке сохранился обрывок разговора, из которого следует, что бабушке кто-то помогал осваивать автоответчик.

– …По-моему, ты все делаешь неправильно… подожди, подожди… Здравствуйте, вы набрали номер семьдесят один – восемьдесят девять – два ноля. К сожалению, сейчас никто не может ответить на ваш звонок. Будьте любезны, назовите свое имя и номер, и я непременно перезвоню вам… Получилось? Почему же он не пикает?

Я ограничиваюсь коротким сообщением – прошу бабушку не волноваться, обещаю перезвонить позднее и все объяснить. Появляется Макс с пластиковым пакетом, полным продуктов.

– Ну вот, с голоду мы не умрем, – заявляет он.

– Ты купил ямс?

– Да, мне показалось, он выглядит очень симпатично.

Я смотрю, как Макс засовывает в багажную корзину шишковатый клубень.

– Что случилось, Вив? Ты похожа на Пятачка, у которого отняли воздушный шарик.

Макс надевает шлем.

– Да так, разные проблемы, – говорю я, помахивая телефоном.

Макс отбирает у меня телефон, кладет в багажное отделение рядом с ямсом и включает мотор. Вскакивает на мотоцикл, слегка подает его назад и делает широкий жест.

– Прошу садиться, миледи.

Даже под шлемом видно, как весело сверкают его глаза. Я сажусь, прижимаюсь головой к его кожаной спине, и мы мчимся вновь. Но теперь тревоги и заботы летят за мной следом, как большие черные птицы.

Когда мы входим в квартиру Макса, последние солнечные лучи, в которых танцуют хороводы пыли, уже гаснут. Дейв моргает на диване, но не дает себе труда сдвинуться с места. Макс зажигает дешевую лампу и несколько свечей. Пока он готовит нам выпить, я осматриваю его студию. На мольберте стоит огромная картина, которая приковывает мой взгляд, – женская спина и пышный зад, написанные крупными золотисто-зелеными мазками. Голова женщины слегка повернута вправо. Прямая линия носа контрастирует с рельефными изгибами тела. Видна одна тяжелая грудь с острым соском. Модель – воплощение женственности и грации. Макс появляется в дверном проеме.

– Нравится? – спрашивает он.

– Очень, – откликаюсь я. – Ты часто продаешь свои картины?

Макс протягивает мне стакан с вином.

– Чаще, чем раньше.

– А сколько ты просишь за эту?

– Э… Две тысячи, только для тебя.

– Две тысячи?

Я смотрю на картину и поражаюсь, как здорово Макс сумел передать игру света.

– Ну хорошо, одна штука, и картина твоя, – ухмыляется Макс.

– Я уверена, она стоит намного дороже.

– Честно говоря, по части коммерции я не мастак.

– А у тебя есть дилер или кто-нибудь в этом роде?

– Сейчас я как раз подыскиваю… этого самого дилера.

– Если ты продаешь больше картин, чем раньше, значит, твои дела идут неплохо.

– Ну, как сказать… раньше я, если честно, вообще ничего не продавал.

Я прохаживаюсь по мастерской. Останавливаюсь перед красоткой Лулой и любуюсь ее телом цвета слоновой кости и безмятежным взглядом. Макс следует за мной по пятам.

– Ты с ней спал, – бросаю через плечо.

– Нет.

– Врешь. Это видно по ее глазам. Ее только что хорошо оттрахали.

– Без моего участия.

– Я тебе не верю. Ты спишь со всеми своими натурщицами… это слепому видно.

Подобная детская ревность смешна, но ничего не могу с собой поделать. Макс качает головой.

– Если хочешь знать, она вообще ненормальная.

– Для ненормальной она слишком хороша. – Я любуюсь чувственным ртом женщины.

– Тем не менее у нее есть привычка отрывать своим любовникам яйца.

– Да, а где мой портрет? – вспоминаю я.

– Его здесь нет. Его отобрали для выставки.

– В Академии?

Он кивает.

– Макс!

Он самодовольно ухмыляется.

– Но это же круто! – кричу я.

– Круто!

– Мой портрет увидит множество людей!

– Надеюсь.

– А я надеюсь, что ты сделал меня не слишком уродливой.

– Мне бы это не удалось при всем желании. Ты же знаешь, я могу изобразить только то, что вижу.

Я обвиваю его шею руками.

– Похоже, тебя уже нельзя назвать неудачником, – воркую я.

– Думаю, я по-прежнему заслуживаю этого почетного звания, – ухмыляется он.

– Нет, не заслуживаешь.

Наши лбы соприкасаются.

– Прими мои поздравления, – шепчу я и целую его в губы.

– С чем? С тем, что я попал на выставку, или с тем, что мне удалось наконец соблазнить тебя?

– Ты меня не соблазнял.

– Разве?

Макс слегка шлепает меня по заду.

– Это я тебя соблазнила.

– Все равно, – говорит он, и я снова его целую. Он возвращает поцелуй. – Не могу поверить, что ты здесь. Со мной.

– Да, в это трудно поверить… ты чертовски везучий парень.

Я целую его, слегка приоткрыв губы. Его руки скользят по моему телу, задирая футболку. Вдвоем мы снимаем ее через голову. Он расстегивает лифчик, спускает бретельки и целует мои плечи. Лифчик падает на пол. Одна рука Макса ласкает мой живот, другой он зарывается в мои волосы, касаясь губами шеи.

– Ты так красива, – слышу я нежный шепот.

Рука Макса проскальзывает за пояс джинсов и устремляется ниже, туда, где все стало влажным. Пальцы становятся все более смелыми, дыхание мое учащается.

– Мой прекрасный друг, – бормочет он, расстегивая мои джинсы. – Поверить не могу, что ты со мной.

Джинсы падают, я ногой отбрасываю их прочь. Макс стягивает футболку, и я ощущаю обнаженной спиной тепло его груди. Рука его по-прежнему скользит меж моих ног, вздымая волны наслаждения. Бросаю взгляд на мольберт, на женщину с золотистым задом, острыми сосками и загадочной улыбкой. Макс нагибается, прикусывая мое плечо; я наклоняюсь вперед и упираюсь руками о стол, заставленный банками с кистями. Меня возбуждает его дыхание сзади, его поцелуи, легкие, как прикосновения крыльев бабочки. Слышу, как звякает пряжка его ремня, падающего на пол, как шуршат снимаемые джинсы. Не говоря ни слова, он приникает ко мне всем телом. Я содрогаюсь, предвкушая то, что будет дальше. Лула смотрит на нас ревнивым взглядом.

После того как все заканчивается, мы в изнеможении лежим на пыльных половицах. Я слегка дрожу, Макс одной рукой обнимает меня за плечи, а другой закуривает сигарету. В том, как он это делает, чувствуется привычка. Почему-то это меня раздражает.

– Слушай, по-моему, это невежливо, – говорю я.

– Что?

– Курить после секса.

– А по-моему, это лучше, чем курить во время секса, – усмехается Макс и целует мои волосы.

Я пытаюсь отодвинуться, но он меня не пускает.

– Скольких женщин ты оттрахал в этой студии?

– Миллионы.

Тогда я пытаюсь заглянуть ему в глаза, но он смотрит в потолок.

– Ты же сама знаешь, как женщины падки на художников… – сообщает он. – Стоит мне показать им парочку моих шедевров, они готовы на все.

Все мои попытки сбросить руку Макса оканчиваются ничем. Он слишком сильный.

– Скажу честно, я трахал всех, кто когда-нибудь переступал порог этой студии, – и женщин, и мужчин.

Макс улыбается и выпускает колечки дыма. Я барабаню кулаками ему в грудь, так что он начинает кашлять.

– Кончай надо мной издеваться!

– С чего ты взяла, что я над тобой издеваюсь, Вив? Я серьезен, как никогда.

– Честное слово, я сейчас не хочу слушать… дурацкий треп.

– Хорошо, Вив, я больше не буду. Просто я до сих пор не могу поверить своему счастью.

Я прижимаюсь к нему. Мы лежим молча и наблюдаем, как за окном гаснут последние отблески дня. Он гладит мои плечи. В комнате тепло, но по коже бегают мурашки. Макс встает, зажигает свечи и накрывает нас пледом, от которого исходит легкий запах плесени.

– Макс?

– Да.

– Есть у нас что-нибудь пожевать?

Он снова встает, потягивается и с улыбкой смотрит на меня сверху вниз.

– Пойду что-нибудь принесу.

Я тоже встаю, заворачиваюсь в плед и смотрю на свое отражение в темных оконных стеклах. Еще вчера утром я представить не могла, что буду расхаживать голая по студии Макса и при этом находиться на вершине счастья.

Макс приносит хлеб, сыр, вино, и мы устраиваем на полу маленький пикник. Я не могу насмотреться на Макса. Любуюсь, как он режет сыр здоровенным изогнутым ножом. Ощутив на себе мой взгляд, он поднимает голову. Я блаженно улыбаюсь, готовая смаковать каждое его слово.

– А ямс ты будешь есть? – спрашивает он. – Ты вообще когда-нибудь его пробовала?

Я мотаю головой, наблюдая, как он режет хлеб. Макс делает бутерброд, протягивает его мне и наполняет стаканы вином.

– За нас с тобой! – провозглашает он с легким ирландским акцентом, глядя мне прямо в глаза.

В свете свечей его кожа сияет, и он кажется неправдоподобно красивым. Взгляд его полон жизни, доброты… и сексуальности. Мне приятно чувствовать себя в его власти. Он расплывается в широкой соблазнительной улыбке.

– Что с тобой? – спрашивает он.

– Ничего… просто я не знала, что ты такой…

– Какой?

– Такой. Кто бы мог подумать…

– Ну, я-то всегда знал, что люблю тебя, – смеется Макс.

– Всегда…

– А ты ни о чем не догадывалась.

– Но почему ты мне не сказал?

– Я говорил… но ты ничего не слышала…

Если честно, я давно замечала, что Макс в меня влюблен… слегка. Но никогда не думала о нем в этом смысле. Мне казалось, художник-неудачник не годится для роли моего бойфренда. К тому же у Макса всегда было полно женщин, они названивали ему по телефону и умоляли о свидании. Неужели для того, чтобы увидеть человека по-новому, надо заняться с ним сексом? Макс такой же разгильдяй и неряха, каким был раньше, он по-прежнему беден как церковная мышь. Только теперь, когда я смотрю на него, на его студию, на его картины, я понимаю, как он талантлив.

На следующее утро я просыпаюсь рано. За окном разгорается яркий летний день. Пока я одеваюсь, Макс нежится в полудреме. Прежде чем уйти, целую его. Он потягивается и сонно бормочет:

– Оставайся.

– А работа?

– Иди сюда. – Он хлопает по простыне рядом с собой.

– Мне надо на работу. Встретимся вечером, – говорю я и глажу его по груди.

– Оставайся.

– Нет уж. Пока.

– На ужин приготовлю нам что-нибудь вкусненькое, – обещает Макс и перекатывается на живот.

Я наконец нахожу свою сумку и иду к дверям.

– Не уходи, – томно тянет он. – Если ты уйдешь, я умру. Вивьен! – кричит Макс мне вслед так громко, что Дэйв, который самозабвенно вылизывает себе задницу, отрывается от этого занятия. Кот сидит рядом с довольно ухмыляющимся Морисом-орангутангом и пренебрежительно щурится. Я закрываю дверь.

Северный Лондон еще только пробуждается к жизни. Служащие с влажными после душа волосами торопятся к метро, около кафе стоит фургон, из которого выгружают подносы с круассанами. Я думаю о работе, мысленно составляя список предстоящих дел. Обычно в такие минуты меня охватывает паника, но тут я остаюсь спокойной. При мысли о Робе не чувствую ни малейшей сердечной боли. Не хочется повторять избитые фразы, но впервые за несколько месяцев я не иду, а лечу. Радость переполняет меня, едва не переливаясь через край. Теперь я понимаю, что последние несколько дней были каким-то дурным сном. Макс разбудил меня. Макс снова сделал мой мир красочным и сияющим.

Восемь часов утра, а я уже сижу за своим рабочим столом. В офисе пусто. За день моего отсутствия вряд ли все тут пошло наперекосяк. Я просматриваю электронную почту. От Роба ничего. Пара писем от поставщиков, сообщающих, что они вынуждены повысить первоначально заявленные цены. Выясняется также, что наши конкуренты скупили все мировые запасы шотландки и Злюка жаждет меня увидеть. Я оставляю на ее голосовой почте подхалимское сообщение, главным образом для того, чтобы она знала – сегодня я пришла на работу в восемь.

Дел полно, но очень скоро ловлю себя на том, что глазею в окно на голубое небо. Занятие не слишком плодотворное. Я проверяю, нет ли на телефоне эсэмэсок от Макса. Есть.

«Вивьен! Я до сих пор ощущаю на своей коже твой одуряющий аромат. М.».

Чувствуя, как по телу моему ходят сексуальные токи, я пишу ответ: «Может, стоит принять душ? В.».

Я открываю спер [12] доходности, ввожу новые цены и пытаюсь подсчитать, имеет ли смысл запускать эту линию, но мысли мои упорно уносятся прочь. Тогда я набираю адрес сайта, который мне дал Майкл. На экране возникает заглавная страница. Темно-синие буквы названия эффектно выделяются на бледно-сером фоне. На главной странице перечень разделов. Я нажимаю «Как пережить разрыв» и выхожу на форум, где всякий может рассказать свою историю и дать совет. Выбираю строку «Познакомься с моим бывшим», и на экране возникает фотография Майкла. Он смотрит угрюмо и мрачно. Честно говоря, такая фотография куда уместнее смотрелась бы на стенде «Их разыскивает полиция». Под фотографией идет текст, якобы написанный бывшей подружкой Майкла (поверить в это трудновато): «Если ты любишь хороший секс и хочешь весело провести время, этот парень для тебя. Он мастер на всякие забавные выдумки, и язык у него хорошо подвешен». Я отправляюсь на форум разбитых сердец, где выложены письма, сообщающие о разрыве. В разделе «Спроси Люси» выложена моя история в качестве недельной темы обсуждения. Все в точности так, как я задумывала. Едва не подпрыгивая от радости, я отправляю Майклу письмо, в котором рассыпаюсь в благодарностях и спрашиваю, когда сайт заработает. Через минуту приходит ответ: «Прямо сейчас!» Я набираю адрес. Есть! Сайт живет! Выбираю форум «Что у тебя на душе?» и пишу сообщение Максу:

«Прошло два часа, как мы с тобой расстались. Ты еще не умер?»

Потом эсэмэской посылаю ему адрес сайта и прошу туда заглянуть.

Уже девять, офис начинает наполняться людьми. Я закрываю сайт с чувством человека, свято хранящего свою тайну. Снова проверяю электронную почту. От Злюки пришло еще одно сообщение.

«Вивьен, зайдите ко мне прямо сейчас».

Сообщение отправлено в восемь пятнадцать.

Через стеклянную стену офиса Злюки я вижу, что она разговаривает по телефону. Но она замечает меня и делает знак войти. Я сажусь на стул напротив ее стола, достаю блокнот, приглаживаю первую страницу, снимаю колпачок с ручки. Словом, делаю все, чтобы выглядеть исполненным служебного рвения сотрудником, который держит ситуацию под контролем. Злюка продолжает говорить, то сплетая, то расплетая ноги, тощие, как ивовые прутья. В ярком солнечном свете, льющемся из панорамного окна, видно, что лицо ее покрыто толстым слоем тонального крема, а над верхней губой темнеют усики. Я бросаю взгляд на ее обувь. Сегодня она выбрала диковатый гибрид сандалий и походных ботинок – на щиколотке завязки, но носок открыт, виден шов на капроновом чулке цвета загара. Пожалуй, ее вкусы до некоторой степени совпадают со вкусами моей бабушки. По части обуви точно.