Андриян тоже взадпятки. Я позвонил Енрике и сказал:

– Мы етот контракт подписывать не будем, и с Аланисом работать не хочем. Тебе рассказывать не надо, ты сам лучше нас знашь почему.

Он закрыл трубку и больше к нам не приезжал. Мы ишо поработали на строительстве, заработали деняг и отправились домой.

Но Патагония осталась на память. Да, здесь можно хорошия бизнесы ворочать, посмотришь – пустыня, но здесь самыя главныя нефтяники аргентински, заработки хороши, города растут быстро, строительство здесь большой спрос, рыбная ловля вся цела, торговля любая пойдёт, мебель большой спрос – да всё не спомнишь. Но надо хороши деньги: как говорится, деньги есть – Иван Петрович, деняг нету – паршива сволочь.

В обратным пути лодку оставили у Маринки в Сан-Антонио и уехали домой, дома продолжили рыбачить.

Илюшка, когда ездили в Аргентину, с нём ездили Стёпка Бодунов и Григорьяв сын Кипирьян, оне разыскали мать и сёстров в Баия-Бланке. Кипирьянова мать Сандра была очень рада и плакала очень. Она, бедняжка, вышла за порядошного мужа, он работает сваршиком, она уборшицай, старша дочь Паола взамужем, младша Арина с матерью, от второго мужа сын и дочь. На Григория Сандра очень обижается, ишшо бы! Кипирьян поехал в Уругвай, разыскал отца, но отцу было неудобно, и он жалел Сандру и себя винил во всем, но уже поздно. Хто что сеет, то и жнёт, остался один, никому не нужон, хотел отомстить родителям, но сам себе отомстил навсегда. Сандра Илюшке сказала:

– Ежлив был бы Даниель муж, етого бы не случилось.

Перед ей я шшитаюсь виноватым, за то что так поступил мой брат с ней. И рад бы ей помогчи, но не знаю чем. Но я доволен, что Кипирьян разыскал мать, думаю: теперь у них нашнётся семейноя отношение.

Илюшка вернулся, стал лениться, нанял рабочих, а сам на арендованной машине покатывался. Я стал ему говорить:

– Брось ты ето всё, работай, копи деняг, купишь свою машину, как и Андриян, а то на чужой машине толькя один расход. А рыбалка не всегда, сам знашь.

Он не то что послушать, но совсем удалился от нас.

Вызывает меня тесть, и приглашает свояк Петро, он женит сына. Мы собрались, приезжам к тестю, тесть стал мне рассказывать:

– Данила, твоё дело решёно, и мы доложны тебя принять, но одна проблема: Коля ни в каки не соглашается. Ты сам знашь, какой он.

– Да, сто процентов.

– Я хочу тебя попросить. Знаю, что ты прав, но ты покорись, сходи к нему и простись.

– Тятенькя, я с удовольствием схожу, но знай, что он не простит. Сам знашь, он загордел.

– Ты сходи, а не простит, тогда будем решать по-своему.

Я пошёл. Прихожу. Захожу. Всё тихо, я постучался, вышла девчонка, я спросил:

– Где Николай?

– В комнате.

– Скажи, мне его надо.

Она ушла, вот нету и нету, минут двадцать. Смотрю, выглянул:

– Зачем приташшился? Уматывай.

– Николай, я пришёл проститься.

– Како тебе прошшение, еретик, насмелился, пришёл!

Смотрю, Ульян здесь.

– Николай, я всю вину на себя принимаю и хочу проститься.

– Уходи, проклятый ты жидовской предатель!

– Николай, прости, – я стал ему кланяться в ноги, – давай потопчем врага, простимся, я желаю тебе и всем вам толькя добра.

– Я сказал уходи, и уходи! Бесовской ты человек!

Я кланяюсь:

– Николай, прости.

Он стал:

– Уходи, не хочу видеть тебя, еретика, – и пошёл.

Я вслед ишо поклонился и сказал:

– Николай, прости меня Христа ради, а тебя Бог простит. Благослови меня Христа ради, а тебя Бог благословит. Помолися за меня, грешного, Пресвятой Богородицы, и за тебя помолится Пресвятая Богородица.

И вышел и ушёл. Ульян даже не промолвился – вот как обвострённой против меня. Я тестю всё рассказал, что случилось, он покачал головой, позвонил Берестову Ивану Даниловичу, и решили меня принять. Тесть огласил меня на шесть недель, но мне сделалось худо, и мы уехали домой.

Из посёльства звонит Белов Димитрий, сообчает, что приглашение пришло с России и билет готов: «Неси паспорт ставить визу». Я съездил, паспорт получил, визу мне поставили. Я тестю всё ето сообчил, он наказал: «Берегись и в дороге не мешайся» [258] .

8 ноября 2007 года я вылетел в Москву через Мадрид. Конечно, прежде позвонил Москвину Виктору Александровичу, он мне осведомил, что на аеропорте «Домодедово» встретит старообрядец с надписью моего имени.

В Москве на аеропорте с моим необыкновенным паспортом мня долго тиранили и спрашивали, что же паспорт. Я объяснил:

– Ето паспорт лицо без гражданства, но всё равно на каждых границах везде его таскают и допытываются, как будьто я какой-то преступник, а я всегда мечтал сохранить свою родину и быть русским, всегда шшитался патриотом матушки России.