Я забыл: и старший брат Яша был тоже, он недавно с Киргизстана. Но почему оне не могут получить гражданство? Уже шесть лет бьются за ето. А каки звёзды-футболисты приезжают, им гражданство автоматом, и хто с деньгами, покупают гражданство, а переселенсам нету. Вот и разберись, кака справедливость. Мня удивило, как оне заботются, чтобы их научили молиться и всё соблюдать, все заповеди. Мы им посоветовали пойти к поморсам в Москву, но и показали, как молиться по псалмам.

Взяли електричкю, поехали до Балабанова, позвонили Руслану, нас встретили, и поехали в Етномир. Да, у Руслана с каждым днём строительство растёт, и движение туристов боле и боле. На днях было сто сорок послов с разных стран, и Руслан ведёт договор со всеми странами. Да, проект великолепный, Андриян с Софониям тоже ахнули и похвалили Руслана. Да, ето деревня всемирной культуры и дружбы, мыслей и знакомства.

– Ну, Руслан, восхитительно, молодес!

Мы всё прошли, посмотрели, и нас водитель отвёз в Москву. С Русланом мы встретимся в Бразилии, билеты у меня на руках.

– Андриян, мы ошибку сделали. Мне-то вылетать, а вы бы погостили у родственников.

– А мы и не догадались.

– Но можете и вернуться.

– Но уже нет, – Андриян возразил, – надо готовиться в Сибирь.

– Ну, сам знаешь. Смотри хорошень за всем.

В Москве я их оставил в квартире, а сам позвонил Вадиму Сергеевичу Якунину, он ответил:

– Ждём, Данила Терентьевич.

Я сразу же отправился, прибываю, меня пропустили, ну вот встречаемся, Вадим Сергеевич заводит в кабинет и показывает експертизу и объясняет:

– Вам дали продукт старый, в муке нет проблемы, хоть и стара, но повлиять не могло на организм, но вот масло – тут в шестьсот раз больше грибков, вот ето повлияло на организм.

Я Вадима Сергеевича поблагодарил, взял експертизу и пошёл. Вот тут я был не сам в себе. Значит, вот какая бывает государственная гарантия! Бузычкин, да будь ты проклят! И чем тебе мешают переселенсы? Так поступить! Мы едем не политикой заниматься на родину, а спокойно жить себе и работать. Ох оне идивоты! И бедный наш губернатор ничего не знает, так и не допустили до него.

Звоню Москвину.

– Виктор Александрович, вы на месте?

– Да, Данила Терентьевич. Вы в Москве?

– Да, завтра вылетаю в Бразилию. Виктор Александрович, у меня к вам просьба.

– Заходи, Данила Терентьевич.

– Чичас зайду.

Захожу к нему, показываю експертизу.

– Да, – Виктор Александрович пособолезновал и спросил: – А губернатор знает?

– К сожалению, нет.

– Да, надо обратиться к нему.

– Но не допускают.

– Данила Терентьевич, всё будет хорошо. Когда вернёшься, разберёмся.

Я рассказал и что настроил Василий.

– Да, ето сурьёзно, ето непорядошно – показывать себя такими. Ну ничего, всё проидёт.

Я ушёл расстроенный. Друг ты мой! Я тебе не сознался, что всё бросам. Знаю, что всё теряю, и Бузычкин тоже предупредил: «Ежлив всё бросишь, знай, что всё тебе закроется раз навсегда во всей России». Да, я ето понимаю и знаю, что теперь нам будет нелегко. Но и знаю, что сделаю своим старообрядсам добро, перво будут проклинать, но, когда разгадают, будут благодарить, хоть и некоторы поедут, но сразу поймут: матушка-родина не в состоянии нас принять, а может быть, и не будет и никогда. Я психологию чётко знаю наших старообрядсов, поетому лучше выключиться, и всё переселение затихнет. Мне стало жалко всех друзьей: Москвина Виктора Александровича, Лидию Ивановну, Поздоровкина Владимира Георгиевича, Белова Димитрия Вадимовича, Лукина Владимира Петровича, губернатора Савченко Евгения Степановича, пресидента Медведева Димитрия Анатольевича, премьера Путина Владимира Владимировича. У них проект добрый, но с нём трудно, придётся бороться. Вот когда новоя поколение нарастёт, тогда что-то можно ожидать.

Звоню Поздоровкину Владимиру Георгиевичу:

– Ну что, каки новости?

– Да, Данила Терентьевич, мы организовали поездку. Вы когда вылетаете?

– Завтра в четырнадцать часов.

– А можете сегодня забежать?

– Да уже поздно, но я забегу прямо чичас.

– Хорошо, я пропуск приготовлю.

Я немедленно в МИД, мня уже ждали.

– Данила Терентьевич, тут одна новость. Одна организация, благотворительный фонд под названием «Екоград», оне вами заинтересовались, вот ихней телефон.

– А может, понадобится. – Я взял. – Ну и хто едет с вами, Владимир Георгиевич?

– Да мы едем, Роструд [392] , по образованию – ну, словно [393] , пять органов. Данила Терентьевич, а сколь будет старообрядсов?

– Думаю, свыше сто.

– Да, ето хорошо.

– Владимир Георгиевич, я отказываюсь от представительства.

– А почему, Данила Терентьевич?

– Сердце больноя.

– А теперь как?

– Я на конференсыи всё передам Павлу Иванову.

– Как жалко. Ты опытной, Данила Терентьевич.

– Ну, что поделаешь…

– А как у вас там в Белгороде?

– Да проблемы.

– А что?

– Да всё пройдёт.

– Ну что, стретимся в Бразилии?

– Да наверно так.

Я ушёл, думаю: ну вот, повезло, нихто не едет из вышних органов.

Еду в квартиру:

– Ну что, ребяты, вам пора на поезд.

Я звоню в благотворительный фонд и представляюсь, со мной обходятся очень по-грамотному и ласково, и назначили встречу на Курским вокзале через час. У ребят билеты были куплены.