– Какая-нибудь золотая дребедень?

– Золотая, но не дребедень. Шкатулки Ивана Федоровича Платова, пять штук. Слышал про такие?

– Честно говоря, нет.

– Вот и хорошо, что не слышал. Корешки Кучера тоже о них ни сном, ни духом. Но за должком придут обязательно. И пусть приходят. Ты им в этом деле поможешь.

– Я?

– Ты, полковник, именно ты! Иначе зачем нам твои воспитанники? Хватит уже, - оперились, пора в дело пускать. Не только им кресты жечь, да бомжей по лесам мочить.

– Не очень понимаю: в чем же наш интерес?

– А интерес наш в том, что, заявившись в банк вместе с урками, мы возьмем не деньги, а эти самые шкатулки. Пока о них мало кто знает, а значит, и момент для нас самый подходящий.
– Чемезов усмехнулся.
– Жаль, Фаберже от нас уплыл, - могли ведь и его до кучи прихватить.

– Могли бы, но какой бы тогда шум поднялся!

– Верно мыслишь, шум поднялся бы до небес.
– Чемезов вздохнул.
– Фаберже знают все, а Платова только самые узкие специалисты.

– Кстати, почему? Он что, хуже работал?

– Конечно же, нет. На мой взгляд, даже лучше. По крайней мере, интереснее и оригинальнее.

– Даже так?

– По крайней мере, таково мнение сведущих людей.
– Генерал пожал плечами.
– То есть Фаберже был, конечно, неплохим мастером, но свое творчество он превратил в конвейер, а вот Платов корпел над каждой поделкой годами.

– Почему же его тогда не знают?

– Ну, во-первых, потому что он был русским - и по имени, и по происхождению. А в мире искусства это уже большой минус. Сам сравни: Ваня Платов и Расстрели с Пазолини. Что звучит, а что не очень?

– Мда… Маркони звучит тоже интереснее, чем Попов.

– Вот-вот! А Фултон - чем Ползунов.
– Генерал фыркнул.
– Те же русские иконы на девяносто девять процентов были безымянными, а западных маляров мы всех наперечет знаем. Как ни прискорбно, искусство - тот же рынок, и о справедливости в нем говорить не приходится. Вот и Платову нашему не повезло, - затерялся во второй волне, хотя, сказать по правде, искусство второй волны - всегда было выше и чище.

– Из-за пиара?

– Точнее, полного его отсутствия.
– Чемезов повернул седую грузную голову, цепко взглянул на соседа.
– Рекламу - ее ведь не в наше время придумали. И всегда так было: кто больше распускал хвост, тому и пенки доставались. По этой причине рядом с Пушкиным не замечали Вяземского, возле Шолохова - Гроссмана, а подле Булгакова - Газданова.

– Получается, Платов был скромником?

– Во всяком случае, аукционов он не устраивал и ногтей на руках не отращивал. Жил себе ровно и тихо, роскошных блюд не едал и не понимал, что по части мастерства давно превзошел своих современников.
– Чемезов на некоторое время умолк.
– В общем, эти шкатулки нужно реквизировать. Во что бы то ни стало. Используй Кучера, своих тайных бойцов, - кого угодно!

Полковник коротко задумался.

– Тогда мне придется снова подключить сестру Горбуньи Василису.

– Это всегда пожалуйста!
– Чемезов неожиданно улыбнулся.
– Как она, кстати, там?

– Да ничего, продолжает гадать, мирские ужасы предвещает. Насколько я знаю, зарабатывает очень даже неплохо.

Генерал покачал головой.

– Подумать только, уже старуха! А ведь было время, когда обе были стройненькими, красивыми. Поглядел бы ты на них тогда, - чудо что за девочки! Ох, и драл же я их! На полу, на столах, на обычных табуретах. С близяшками это всегда интереснее.

– Ох, и ненавидят они вас, должно быть!

– Так ведь это и сладко!
– Чемезов вновь улыбнулся, демонстрируя фарфоровый оскал.
– Тебя ненавидят, тебя готовы испепелить, а ты творишь все, что пожелаешь.

– Эти, пожалуй, могут и отомстить. Во всяком случае, на глаза им вам лучше не попадаться.

– Брось, что они могут мне сделать?
– Чемезов поморщился.
– Если уж тогда не осмелились, то теперь и подавно не решатся. Тебя-то ведь не трогают, верно?

– Я - другое дело. Я - гарант их безопасности, а они друг за дружку до сих пор держатся.

– Ерунда!
– генерал презрительно скривился.
– Хотели бы, давно навели бы мне решку. Это уж такая рабская у людей природа. Их бьешь, а они терпят. Их голыми раздеваешь, а они сами к крематорию ползут, да еще в печь залезают. Вот и ты свою лесную шпану почаще шпыняй. Ведь наверняка шалят?

– Не без этого.

– То-то и оно! Народная стихия - тот же шторм. Разойдется, - не уймешь.