в назначенный день Иудеев губить

и в царстве моём их вконец истребить».

И призваны были писцы для работы.

Одна у них ныне большая забота:

писцы выполняют Аманов приказ

и пишут без устали царский указ.

И к царским сатрапам письмо полетело,

к начальникам всех областей и князьям,

ко всем племенам, обитающим там,

в Персидского царства бескрайних пределах.

От царского имени было оно

и перстнем – печатью царя скреплено.

Гонцы эти письма с печатью царёвой

спешат разнести. В них от слова до слова

написано всё, что задумал Аман –

его вероломный, губительный план:

закон, чтоб по Персии всей, не жалея,

громили, крушили и жгли Иудеев.

И малых, и старых, детей, матерей

губили повсюду рукою своей. 6

И день был назначен, указанный пуром –

тринадцатый день, месяц года Адар.

Всей Персии люди – и молод, и стар,

должны ранним утром в решимости хмурой,

оружие взять и свирепой толпой

убийства начать, грабежи и разбой.

По всем областям тот указ объявили,

Но истинной сути пока не явили.

И люди в смятенье. Никто не поймёт –

война ли грядёт или дальний поход?

Объявлен указ был и в Сузах престольных.

И царь, и Аман были этим довольны.

Сидели и пили в палатах царя.

Кровавая в небе пылала заря…

************************************

Примечания:

1. Аман — по основному тексту — Агагит — . Греческие тексты в отличие от еврейского называют его то Македонянином, то Вугеянином . Последнее, однако, не есть ни имя народа, ни имя местности, ни тем менее собственное имя. Это скорее прозвище , значение которого — «большой хвастун. Царь позволяет определить таким образом свои отношения к Аману в угоду ему и не в ущерб своей самодовлеющей и неограниченной власти, подобно тому как далее даёт ему почетный титул «второго отца нашего», выражаясь применительно к тому, чем должен быть, по воле царя, Аман для его подданных;

2. Сообщение Мардохея, что он иудеянин (обязанный воздавать божеское почтение одному Иегове), давало не только объяснение того, почему он не падал ниц перед Аманом, но и означало сильнейшую непреклонность его на то, чтобы поступать как-либо иначе. Это, естественно, поджигало доносчиков, желавших «посмотреть, устоит ли в слове (своем) Мардохей», или возьмет верх сила Амана;

3. Намерение Амана уничтожить не одного только Мардохея, но и весь соплеменный ему народ, порождалось не просто силой гнева, презрения и злобы его на поступок Мардохея; одно это было бы слишком неестественно даже и для Аманова бесчеловечия. Последнее, очевидно, имело и в народе, обреченном на погибель, свои независимые от Мардохея оправдания в глазах Амана. В ряду таких оправданий первое место, по справедливости, отводится исконной расовой ненависти амаликитян к иудеям, если действительно Аман должен быть считаем амаликитянином, как потомок Агата;

4. пур, т. е. жребий;

5. огромная сумма. Обещание такой суммы для Амана не представляло ничего невозможного: обещанное могло достаточно окупиться через конфискацию имущества убитых;

6. Крайняя жестокость и кровожадность указа не представляют чего-либо совершенно невероятного по тому времени. Если в позднейшее, даже христианское время возможны были Сицилийские вечерни и Варфоломеевские ночи, и теперь еще порой воскресают ужасы еврейских погромов, то для тех времен и для тех царей и подавно подобные кровавые гекатомбы были совершенно явлением безупречным. История знает и другой совершенно сходный случай повторения указа на истребление целого народа: это было при царе Митридате, который тайным декретом повелел однажды умертвить в один день всех римлян (до 150 000 человек), обитавших в Малой Азии;

Книга Есфирь. Глава 4

Мардохей и все Иудеи постятся и сетуют; Есфирь узнаёт о причине вопля Иудеев и Мардохей велит ей ходатайствовать перед царём за свой народ; Есфирь извещает Мардохея о смерти тому, кто войдёт к царю во внутренний двор без его приглашения, или к кому он не прострёт свой золотой скипетр; Ответ Мардохея: «не для такого ли времени»?; «если погибнуть - погибну».

Всё тайное вскоре становиться явным:

о сути закона узнал Мардохей. 1

Он был неутешен в печали своей,

скорбел о судьбе Иудеев бесславной.

Одежды в отчаянье он разодрал

и голову пеплом, скорбя, осыпал.

И вышел вопя и стеная, он в город,

судьбу проклиная в неистовом горе.

Повсюду, куда тот указ долетел,

скорбят Иудеи, клянут свой удел.

Рыдают они, отказавшись от пищи,

им пепел – постель а одежда – вретище.