Шрифт:
Вечером того же дня Алексею позвонил председатель совета директоров.
– Леша, я надеюсь, ты дела уже принял и ведешь. Завтра скину приказ на исполняющего обязанности генерального. Но, в общем, ты уже без и.о. руководи.
Совсем поздно, почти в десять вечера Алексей нажал звонок у двери Риты. Она открыла с опаской, после долгих расспросов «кто?» и «зачем?».
– Вы? С шампанским?
– Мы же вчера шампанского не заказали!
– Ну, проходите.
Рита одернула и без того длинный свитер. Алексей мельком взглянул на широкие брючины – острые или круглые под ними коленки?
– Так что вы празднуете?
– Рита! Вы не поверите! Я даже не мечтал. То есть мечтал, конечно, но и мечты были сдавленными, стеснительными – передача дел, папок со шнурками, черной бухгалтерии, списков откатчиков. И вдруг – ничего не нужно, я и так все знаю, давно уже сам всем руковожу, и всем это известно!
– А ваш Шеф?
– Его машина сбила.
– Насмерть?
– Не насмерть. Но обе ноги откоцала.
Рита кивнула.
– Да, это повод выпить. Я поздравляю вас.
– Кому бы я это рассказал? Кто бы меня еще поздравил? Я целый день выражал соболезнования, добивался посещений, поддерживал под локти, корчил скорбную рожу…
– Он на работу не вернется?
– Да кому он нужен? Человек нужен только как работник. Не как носитель костылей.
– А Рита? Разве не она...
– Вы потрясающе наивны! Причем тут Рита? Компания – не частное предприятие, не собственность ее папулика, это огромное акционерное общество. Мы – всего лишь наемные служащие. Лучшие из нас – акционеры в небольшой доле. Но основные акционеры – не мы.
– Теперь ясно. Значит, вас уже одобрили.
Алексей налил снова.
– Рита! Я поверить не могу! – он, наконец, упал с бокалом в кресло. – Я чувствую, что воздуха больше стало, хоть и туман!
– А о ней вы не беспокоитесь?
– Ничего ей не сделается. У вас такое было? Такое горе, которое сразу и большая радость?
– Наверное, было наоборот. Радость, которая сразу и горе.
– Даже не сравнивайте!
Алексей еще выпил.
– И не вздумайте осуждать меня! – заметил Рите.
– Нет, конечно. Я не осуждаю. Эмоции, не прикрытые маской, так и выглядят.
Алексей снова посмотрел на ее брюки.
– А… расскажите мне о нем, Рита. Присядьте вот напротив, в кресло, и расскажите. Он вам нравится? Ваш дед Дима? Нравится секс с ним?
– После разговора об отрезанных ногах, почему не поговорить о других частях тела?
Прежняя ирония швырнула Алексея в метро – в тот вечер, когда он впервые встретил ее взгляд. Не добрый, не кокетливый, а насмешливый, даже злой взгляд. И сейчас в Рите не было ничего от соблазнительницы. Но делает же она минет своему деду Диме?
– Нравится, – кивнула она. – Вы непременно хотите говорить об этом?
– Мне интересно… Интересно, сладко ли вам с ним?
– Сладко? Я не люблю, когда сладко. Вот это правда. Я хочу надеяться, что станет сладко. Но когда становится сладко, мне уже известно, что слаще не будет. Тогда я больше не возвращаюсь.
Алексей замер с бокалом в руке.
– Не понял. Вы об оргазме говорите?
– Да. А вы о чем? Если бы я была мужчиной, бросала бы женщин после первого секса, потому что сразу сладко.
– Но разве это не доказывает, что партнеры подходят друг другу, что им хорошо вместе?
– Мне это доказывает только то, что все варианты известны, за вершиной следует обрыв.
– И не хочется повторить?
– Никогда.
– Но… Вы меня озадачили. В чем тогда смысл секса, если не в оргазме? В количестве новых любовников?
– Никакого смысла нет, как и в любом инстинкте. Просто проверка тела на функциональность.
– Но ведь был человек, которого вы любили, от которого хотели детей?