– Как ты, солныш?

– Ой, Пусик, ты не вовремя. Сейчас с папуликом паркуемся как раз. Пойдем кушкать.

– Ну, приятного вам вечера. И аппетита.

– Ага, чмокаю тебя.

Зачем позвонил? Почему просто не выспаться?

Не включая ни телевизор, ни ноутбук, Алексей лег в постель. В постели пахло Ритой. Он снова поднялся, сменил белье, но приторный запах не ушел, затаился глубоко в подушках и дышал оттуда на Алексея. Пришлось сбросить обе на пол и сунуть под голову локоть. Стало легче. К полуночи, пересчитав стадо баранов под зеленым холмом, Алексей уснул.

Соискателей на следующий день не было. От звонивших отбивалась Светочка. Алексей до вечера просидел в промышленном отделе – сверяли позиции по «Энергетическому форуму». Все было готово – отлаженный механизм работал четко. И кто, как не Алексей, его отладил?

Неожиданно позвонила Рита. Алексей с трудом сообразил, о чем речь.

– Я вас вчера о главном не спросила. Вы меня извините. Мы словно оборвали разговор. Но я все время думаю…

– О чем? – спросил Алексей, отойдя к окну и глядя на серый тусклый город.

– О том, какие планы у вас не сбылись? Каких надежд вы стыдитесь? Ведь вы успешны. Особенно по сравнению с одноклассниками.

Алексей хмыкнул.

– Где шкала, Рита? Чем вы измеряете успешность? Наличием? Отсутствием?

– Да, наличием определенных благ, отсутствием некоторых проблем. Отдельным жильем, машиной, работой. А вы чем?

– Я сейчас перед подчиненными стою. И не исключено, что они слышат, о чем я говорю. Я бы измерял успешность глобально – совсем другой шкалой.

– Вселенской любовью? Славой? Бессмертием?

– Я мечтал стать актером.

– Актером? Да, это другая шкала, – согласилась она. – Но вы же интроверт.

– Почему это? И даже если интроверт, на сцене я выплескивался бы без остатка. В общем, лучше свернуть эту беседу. Я заеду вечером и поедем ужинать.

Заеду и поедем – ведь и не скажешь иначе.

Тусклый город, но знакомо, обволакивающе тусклый. Спит, чтобы очнуться весной – заблестеть и зазвенеть. Только нет никакой весны.

К вечеру в компании появилась Рита – сначала процокала каблуками на второй этаж – к отцу, потом снизошла до Алексея. Поцеловала, уселась за стол, пообещала ждать до конца рабочего дня.

– У меня встреча сегодня, – Алексей посмотрел на часы. – Сейчас уже бежать надо.

– Ну, Пусик, ну, какая еще встреч? Отмени.

– Не могу, Рита. Это по работе.

– Ну, вот сказал бы, я бы не ехала.

Встреча, просто встреча. Или даже встреча, которая радует, мысль о которой приятна. Алексей пообещал себе в этот раз рассмотреть Риту так внимательно, чтобы суметь составить ее фоторобот.

Он пригласил ее не в японский ресторан, а в «Синус» – модное заведение из новых, собранное из залов-кубов, каждый из которых резко подсвечен. Источники света скрыты, видны только четкие линии углов, словно процарапанные на белом фоне. Новые заведения не маскируют реальность дымкой и полутонами – они ее выпячивают, они на ней держатся.

Рита сняла плащ и повесила на вешалку рядом со столиком. Алексей не успел помочь ей. И только теперь понял, что она не ждет от него обычных мужских жестов – ни открытия двери, ни подсовывания стула или салфетки. Она и меню взяла сама и уверенно.

Рита была одета в серое платье или свитер – Алексей не рассмотрел, она сразу села. Волосы в этот раз не были собраны в хвост, а спадали на плечи, но лицо не сделалось мягче – оно вытянулось и стало более жестким.

– Так что про актера? – спросила она, оторвав взгляд от меню. – Вы поступали?

– Да. Тайно. В столице.

– Не взяли?

– Нет. Сказали, что нет данных.

– Меня это никогда не привлекало.

– А у вас какие планы не сбылись? Семья?

– Семья – это не самый главный мой план. Это сбывалось периодически. Но мне кажется, я человек для одноразовых связей. И не в том дело, что в этом случае у меня нет шанса узнать о партнере все гадости, которыми он наполнен. В этом случае я могу верить, что он хорошо ко мне относится – мы встречаемся и прощаемся на пике хорошего отношения. Без подтекста. Без недомолвок, измен, нежелания видеться, объясняться или еще чего-то такого, что портит отношения обидой. Мы встречаемся и расстаемся без обид. Не смейтесь. Я уже долго живу. Я мало о чем сожалею. Но все истории длительных отношений – гнусные, пошлые истории. Иногда зверски болезненные. Вот как раз история для публичных мест, где нельзя плакать. Одно время у меня был друг. Случайный, но задержался, никак не мог от меня отстать, хотя у него была девушка, он ее не бросал, родители их познакомили, настаивали на свадьбе. Девушку звали Юля. Он рассказывал мне о ней. Так вот… Однажды, когда мы… то есть в постели, он спросил, хочу ли я ребенка. Раньше я не думала о ребенке в связи с ним. Думала в связи с другим человеком . Но он продолжал описывать, какой бы я была мамочкой, каким бы он был папочкой, какой бы у нас был ребеночек. И я зарыдала – так живо представила себе этого ребенка. В следующий раз все повторилось – какой бы я была мамочкой, каким бы он был папочкой, какой бы у нас был ребеночек. И я снова расплакалась. Он не делал ничего для того, чтобы я забеременела, и продолжал жить с Юлей. Но потом еще много раз повторил мне о ребенке, пока, наконец, я поняла, что он просто нашел больное место – ему не хватает эмоций, ни в Юле, ни во мне, и он их давит из меня, давит. А я, задетая за инстинкт, трепыхаюсь, как бабочка под булавкой, и плачу, и плачу. Я прогнала его вскоре – малодушно, по телефону. Он решил, что я ему изменяю, так даже лучше. Но с тех пор я уже никому не позволяла поднимать эту тему.

– Болит?

– Нет, – Рита покачала головой. – Во мне ничего уже не болит. Уже все переболело. Но думать об этом я не хочу.

– А этого своего… не любите?

– Нет. Просто встречаемся по воскресеньям. Он тоже меня не любит.

– Все так живут, Рита?

– Я не знаю. Но счастливых нет, однозначно. Думаете, его Юля счастлива? Давайте есть уже, а то комок в горле.

– Если вы оглянетесь, то увидите, как Рита входит в ресторан…

– Ваша Рита?

Рита оглянулась.