Болховитинов, ответственный секретарь многотиражной газеты

«Московский университет», в конце 50-х решили собрать и

опубликовать им созданное (сборник вышел в издательстве

«Молодая гвардия» в 1962 г.), выяснилось, что Николай начал

учиться в ивановской школе только с третьего класса.

Владимирская губерния, где, как оказалось, он жил в раннем

детстве, тогда была в стадии реорганизации. Иваново-

Вознесенская губерния, в которой прошли отрочество и юность,

образовалась только за год до его рождения, а места за Волгой,

где он родился, находились под Колчаком. Шла Гражданская

война, было не до оформления документов.

К счастью, родители Николая – Петр Максимович и

Феодора Фдоровна – тогда были живы (умерли в 1965 и 1967

гг.). Отец, несмотря на нелады с грамотой, был чуток к слову и

памятлив. Без его свидетельств не ясны были бы даже

документы: ведь Николай даже с родными братьями оказались

уроженцами разных мест.

174

Сами родители – выходцы из д. Павликово Гусевского

уезда Владимирской губернии. Отец по семейной традиции

плотничал, часто уходил на заработки в Москву. В декабре

голодного 1918-го он вместе с женой (вынашивавшей третьего

ребенка) и младшим сыном Алексеем отправился на поиски

хлебных мест. На перегоне между Симбирской и Саратовской

губерниями состояние Феодоры Фдоровны не позволило

продолжать путь. Сошли с поезда на станции под Сызранью.

Добрались до ближайшей деревушки под названием Дуровка.

Там отец подрядился собрать сруб. Пошли и другие заказы.

«Тут и стали жить, – вспоминал Птр Максимович. – Тут и

родился Николай, 20 мая 1919 года. Дуровка входила в состав

Конадиевской волости Сызранского уезда Симбирской

губернии».

Николай, таким образом, как бы родился в пути.

В деревне Коля окончил два класса начальной школы. От

общения с природой и бытом крестьян в его стихах остались

языческие ощущения, цветное видение, чуткий слух,

распахнутость души. Впечатления детских лет отразились в

юношеских стихах: тягостное положение деревни и

крестьянского быта, перенесенные семьей невзгоды.

Я жил в углу. Я видел только впалость

отцовских щек. Должно быть, мало знал.

Но с детства мне уже казалось,

что этот мир неизмеримо мал.

А дальше – путь сплошным туманом застлан.

Запомнил только: плыли облака

и пахло деревянным маслом

от желтого, как лето, косяка...

(1938. «Отцам»)

В его стихах нередки приметы родового плотницкого

ремесла: «Ходят, стонут половицы… Вагон дрожал, как старая

изба...». Даже свой стол в студенческом общежитии в Москве он

воспринимает «по-плотницки»: «Пусть не широк он. В пятнах.

Пусть. / Но он стоит с таким упорством, / что забываешь сон и

грусть / в уюте мизерном и черством...».

175

За «фурмановской» партой

В 1929 году семья Майоровых переехала в Иваново.

Николай стал учиться в 3-м классе школы № 33, одной из

лучших в городе. Место за партой ее знаменитого выпускника

Дмитрия Фурманова, автора романа «Чапаев», служило

поощрением лучшим ученикам. С 5-го по 10-й класс его

занимали Майоров и сдружившийся с ним Костя Титов –

будущий актер, заслуженный артист Латвийской ССР.

Из воспоминаний Владилена Гутмана, который подростком

жил на одной улице с Майоровым: «До войны эта улица

называлась 1-й Авиационной, теперь она носит имя Николая

Майорова.В доме Майоровых я бывал часто... Ребятня

кишмя кишела во дворе или грелась на солнышке под тремя

окнами их обитого тесом и свежеокрашенного дома. Старших,

Ивана и Алексея, я знал мало, Николая видел чаще, а особенно

был дружен с Александром и Виктором.Помню его

(Николая) всегда шутливым, по-особому собранным. Был он

русоволос, выше среднего роста.Запомнился его приезд

домой на каникулы летом 1940 года. Я пришел тогда к братьям.