— Я сделаю всё, что ты захочешь, — ласково сказала Нина и пожала Анфисино предплечье.

Заваркина втянула в себя воздух, словно загоняя внутрь выступившие на глазах слезы.

— Бал должен быть качественным, но слегка попсовым. Стильным, претенциозным, но легким. Он должен выглядеть как дорогая фарфоровая кукла ручной работы. Нестрашная, но стильная и странно привлекательная.

Заваркина задумалась, подбирая слова.

— Я знаю, что это не твой стиль, но никто в этом городе, кроме тебя, не способен сделать ничего масштабного.

Нина кивнула. Образ был ей понятен.

— Я не ограничиваю тебя в средствах. Ни в материальных, ни в средствах самовыражения. У тебя будет все что нужно.

Нинино нутро всколыхнулось: в висках застучала кровь, а сердце сделало кульбит. Она никогда не слышала таких слов о своем спектакле. Ей всегда приходилось выкручиваться, выпрашивать, обходиться подручными средствами. «У тебя будет все что нужно». Надо же!

— О, Заваркина, я сегодня же примусь за дело!

— Я покажу тебе помещение — оно, кстати, огромное, так что твоему таланту есть, где развернуться — после того, как его осмотрят строители и скажут, как и чем можно будет нагрузить конструкцию. Если хочешь, я принесу тебе схему здания.

— Конечно, хочу!

— С тебя эскиз и та штука, которую ты зовешь выгородкой, — улыбнулась Заваркина, — и серьезно: ни в чем себе не отказывай! Можешь потребовать даже тигра и воздушных гимнастов.

Нина улыбалась во весь рот. Даже на тех спектаклях, что спонсировал Павел, ей постоянно надо было ужиматься и выкраивать, чтобы не пустить по миру свою семью. А тут такая удача! Такая тема! Смоленской хотелось расцеловать Анфису.

Они обговорили еще кучу мелких вопросов и, наконец, разошлись, Нина воодушевленно порхала по офису оставшуюся половину рабочего дня. Она едва терпела, чтобы не сорваться и не побежать в театр прямо сейчас. Вместо работы она сидела в интернете, ползая по разным сайтам о Хэллоуине и подробно записывая в блокнотик всё, что хотела бы использовать.

Заваркина, выйдя из офиса, посмотрела на свою правую кисть и улыбнулась. Из огромной сумки-мешка — подарка Алиски — она извлекла французскую пудру. Открыв ее, Заваркина не удержалась, сунула нос в коробочку и понюхала спонж, после чего сделала два ловких мазка по своей кисти. Экзема исчезла.

Георгий Медведь обнаружился на стройке жилого комплекса в центре города. Он ходил в каске, резиновых сапогах и костюме-тройке, нелепо сидящем на его огромной нескладной фигуре. Он всегда старался как можно чаще выезжать из офиса и контролировать все инженерные работы, которые вела его компания. Говорил, что гораздо приятнее мешать строительную грязь, чем самому пылиться в кабинете.

Паренек, варивший какие-то трубы, прекратил свои занятия и снял маску. Под маской оказалась широченная улыбка, адресованная Заваркиной. Анфиса вежливо кивнула.

— Привет! — сказала она, подойдя вплотную к Медведю. Тот обернулся.

— Заваркина, матьтвою! Какого хрена ты тут делаешь, — он обхватил Заваркину своими огромными ручищами, приподнял и потряс.

— Ты нужен мне.

— Как мужчина, надеюсь? Я — женатый человек, между прочим.

— Ты мне нужен как умный мужчина и профессионал в своей области.

— Это пожалуйста, — зарычал он, — это хоть сейчас. Для тебя все, что угодно. Ты мой бизнес спасла!

— Чудесно. Пойдем, — Заваркина обняла его за талию, — мне нужно знать, насколько надежно одно недостроенное здание: можно ли его нагружать театральным реквизитом.

— Окэй, — сказал он через «э», — я готов! Поедем на моей?

— Пойдем, а не поедем, это недалеко. Еще одно: я знаю, что у тебя был паренек — спец по пиротехнике и всяким художественным взрывам.

— Есть такой, — подтвердил Медведь, — что взрывать будешь?

— Сцену оформлять.

— Ой, Заваркина, — Медведь снова вцепился в туловище Заваркиной, — люблю тебя, не могу! Молодец ты! Хорошая баба, деятельная. Ребенка растишь, деньги зарабатываешь! Женился б на тебе, ей-богу!

— Пошли, — улыбнулась Заваркина, — время — деньги!

— Твоя правда, Заваркина, твоя правда…

На место они прибыли на удивление быстро: вышли со стройки, пересекли проспект по переходу, обогнули здание семинарии и вошли бесконечный парк Святого Иосаафа с той стороны, с которой школу не было видно.

— Хорошо, что ты в своих диэлектрических ботах, — сказала Заваркина.

— Куда ты меня тянешь? — проворчал Медведь, — что это за лес? Сколько раз мимо ходил-ездил, а не подозревал, что здесь такая чаща.

— А можешь на Хэллоуин включить на своей стройке что-то громкое? Какой-нибудь отбойный молоток?

— Попробую, — хитро сказал Медведь.

Оставшуюся часть пути проделали молча. Заваркина думала о гимнастах, а Медведь поглядывал на Заваркину и думал, зачем она так коротко стрижет волосы.