– Вообще-то, пока нет, - настороженно.

– А пора бы. Сколько можно на меня время тратить.

– Бас, послушай меня...

– Нет, это ты меня послушай! Неужели ты не понимаешь, что...
– с таким трудом собираемая решимость стремительно тает, но он не может оставить все как есть!
– так больше нельзя.

– Почему?

Почему она не может просто.... просто... Он не понимает, что должен сказать, и должен ли вообще. Все, везде, куда не кинь - все неправильно!

Он смотрит ей в глаза - пока еще непонимающие и недоуменные. И у него вдруг появляется отчетливое ощущение, что он стоит на краю пропасти. И собирается сделать шаг вперед. Остановиться, замолчать сейчас, может, потом... О, нет, "потом" - это не его слово. И он говорит, говорит с четким ощущением шага в бездну:

– Маш, я устал. Устал, понимаешь? От тебя... устал. Мне нужно побыть одному. Хватит меня опекать. Спасибо тебе за все огромное, но сейчас...

Он не может дальше говорить. Он летит вниз, на дно бездны. Он самоубийца, видимо.

– Ты это серьезно?
– она ему явно не верит. Черт, этот разговор агонически-мучителен!

– Уезжай, Маш. Хватит.

– Нет, - качает головой.
– Не может быть, чтобы ты говорил серьезно. После всего...

Он летит, падает со скалы, бездна под ногами, и он совершает самый ужасный и опрометчивый поступок в своей жизни. После которого все уже никогда не будет прежним. Но он не может остановиться. И продолжает говорить. Нет, он не говорит. Он летит в бездну, в пропасть. И падение будет смертельным. Но...

– Я серьезно! Неужели так трудно это понять! Ты мне больше не нужна!

– Что?..
– тихим выдохом.

– Неужели непонятно?! Ты! Мне! Не нужна!
– он повышает голос, но не может уже себя контролировать толком.

– Нет. Нет. Ты это просто говоришь, потому что переживаешь из-за того, что я так много времени тут провела и... что это мне сложно. Но это не так, поверь. Мне не трудно, я для тебя...

Он не хочет слышать это снисходительное вранье!

– Слушай, ну как тебе еще сказать, чтобы ты поняла?!

– Я понимаю, - она чертовски упряма.
– Я останусь с тобой, пока нужна тебе.

– Ты мне не нужна!

– Неправда!

Он все-таки срывается. И орет:

– Правда! Убирайся! Исчезни! Оставь меня в покое, наконец-то!

Он возненавидел себя за эти слова тут же, как выкрикнул их. Но сказать после ничего не мог, не исправить уже. Саморазрушительно он бросил ей вызов. Сколько она будет его терпеть, все прощать? Маша, скажи мне что-нибудь... Пожалуйста...

Более всего сейчас ему хочется услышать ее голос. Хоть что-нибудь, хоть слово, пусть обругает его, обзовет - как угодно. Но нет... Не заслужил.

Она кивает, медленно, очень медленно. Губы, ее красивые и улыбчивые губы, сжались так плотно, что одна линия осталась от розовых лепестков. Лишь бы не сказать ему ничего. Не уронить своего достоинства.

И поворачивается она медленно, и к двери идет так же медленно, словно каждый шаг дается ей столь же трудно, как и ему в первые дни, когда он начал ходить. Но спина - прямая.

И с каждым ее шагом он чувствует, как... уходит свет, тепло, оставляя в груди леденящую пустоту. У бездны есть дно, и он его достиг.

____________________

Согласно единственному закону, который работает всегда и без сбоев - закону подлости, "утренняя фея" посетила его спустя два дня после того разговора. Как будто сейчас это имело какое-то значение...

Что им двигало тогда? Что заставило сказать те ужасные слова? Не понимал, категорически не понимал теперь. Какой-то бес саморазрушения владел им, не иначе. Или... хм... скопившаяся сперма на мозг надавила... Ну да, очень удобно - сваливать все на физиологию, что у него там проблемы, здесь не все в порядке. А на самом деле - просто дурак, слепой дурак, который к тому же не знает значения слов "порядочность" и "благодарность".

Совсем погано стало, когда он понял, что его поступок и в самом деле - необратим. Маша не брала трубку телефона. Учитывая маниакальное упорство, с которым он дозванивался до нее - скорее всего, просто занесла его номер в "черный список". Не реагировала на sms-ки, раз от разу становившиеся все отчаяннее тоном и смыслом. И на письма на е-мейл тоже не отвечала. "Извини", "прости", "я дурак", "не знаю, что на меня нашло" - он бесконечно комбинировал эти слова, все без толку.

Все вокруг напоминает о ней. И поселивший на прикроватной тумбочке в их небольшой, "перевалочной" парижской квартире Гарик. На ухе которого красуются две розовые заколки со стразами.