его провести несколько лет во Франции в начале и середине сороковых годов.

<...>

Шестилетнее пребывание во Франции выработало из него типичного

либерала сороковых годов: освобождение крестьян и народное представительство

сделались его идеалами. Обладая прекрасным знанием европейских языков и

136

обширною эрудицией, он уже во время своего пребывания во Франции увлекался

не только произведениями Жорж Санд и Беранже, философскими учениями

Огюста Конта, но и социалистическими теориями Сен-Симона, Оуэна и Фурье; однако, сочувствуя им как гуманист, Спешнев считал их неосуществимыми

утопиями. Получив амнистию за свой беспаспортный побег за границу, он

прибыл в Петербург, и, найдя в кружке Петрашевского много лиц, с которыми

сходился во взглядах и идеалах, сделался одним из самых выдающихся деятелей

этого кружка. Будучи убежден, что для воспринятия идеи освобождения крестьян

и народного представительства необходимо подготовить русское общество путем

печатного слова, он возмущался цензурным его притеснением и первый задумал

основать свободный заграничный журнал {6} на русском языке, не заботясь о

том, как он попадет в Россию. Спешнев непременно бы осуществил его

предприятие, если бы не попал в группу лиц, осужденных за государственное

преступление.

Пробыв шесть лет в каторге и потеряв свое имение, перешедшее при

лишении его всех прав состояния к его сестре, Спешнев был помилован с

возвращением ему прав состояния только при вступлении на престол императора

Александра II. Верный своим идеалам, он с восторгом следил за делом

освобождения крестьян и после 19 февраля 1861 года сделался одним из лучших

мировых посредников первого призыва. В этом звании я видел его в 1863 году в

первый раз после его осуждения: он казался, несмотря на то что был еще в цвете

лет (ему было сорок два года), глубоким, хотя все еще величественным старцем.

Выдающимися лицами в кружке были братья Дебу, из которых старший,

Константин, был начальником отделения в азиатском департаменте министерства

иностранных дел. В противоположность Спешневу, они не имели корней в земле, а принадлежали к столичной бюрократической интеллигенции. Оба Дебу

окончили курс университета и в 1848 году уже занимали административные

должности в министерстве иностранных дел. Как и многие либеральные

чиновники того времени, хорошо образованные и начитанные, они отдались

изучению экономических и политических наук и поставили себе идеалом отмену

крепостного права и введение конституционного правления. Но о революционном

способе достижения этих идеалов оба Дебу и не думали. Они примкнули к

кружку Петрашевского потому, что встретили в нем много людей,

сочувствовавших их идеалам, и живой обмен мыслей с людьми, гораздо лучше их

знающими быт русского народа. Старший Дебу слишком хорошо изучил историю

французской революции, а с другой стороны имел уже слишком большую

административную опытность, чтобы не знать, что в то время в России

революции произойти было неоткуда. Столичной интеллигенции предъявлять

какие бы то ни было желания, а тем более требования было бы напрасно и даже

безумно, а народ, порабощенный тою же, но земскою, интеллигенцией, был

связан по рукам и ногам крепостным правом.

При всем том движение, происходившее в конце сороковых годов во всей

Европе, находило себе отголосок и встречало сочувствие именно в столичной

интеллигенции не только Петербурга, но и Москвы, и ее настроение тогда

выразилось очень определенно в следующих стихах И. Аксакова:

137

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вставала Венгрия, славянские народы...

Все оживало, шло вперед;

Тогда мы слушали с восторженным вниманьем

Далекий шум святой борьбы,

Дрожала наша грудь тревожным ожиданьем

Перед решением судьбы.

Мы братьев видели в защитниках свободы.

Мы не могли их не любить...

Могучий дух тогда воспламенял народы!

И нас он мог ли не пленить? {7}

Но подобные братьям Дебу либеральные интеллигентные бюрократы того