предназначении русского народа "составляет, - пишет Страхов, - содержание

Пушкинской речи Федора Михайловича и, следовательно, исповедовалась им до

конца".

Но в выработке идей "Объявления", вероятно, известная роль

принадлежала уже и Страхову. В журналах братьев Достоевских "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865) Страхову полностью доверяли руководство отделом

критики, который в то время больше всех других отделов, больше даже

беллетристики, определял лицо журнала. Роль Страхова сказалась прежде всего в

той борьбе, которую он повел во "Времени" против "нигилистов" и "теоретиков" -

против Чернышевского, Добролюбова и Писарева. Именно он, Страхов, положил

начало борьбе "Времени" с "нигилистическим", то есть революционно-

демократическим, направлением. Правда, Достоевский уже в своей статье "Г.-бов

и вопрос об искусстве" (1861) полемизировал с эстетическими воззрениями

революционных демократов. "Но мне, - говорит Страхов, - не терпелось и

хотелось скорее стать в прямое и решительное отношение к нигилистическим

учениям". В статье "Еще о петербургской литературе" в июньской книжке

"Времени" за 1861 год он и стал впервые в это прямое, решительное и враждебное

отношение и дальше продолжал в этом роде чуть не в каждой книжке "Времени", а затем и "Эпохи". Страхов навсегда остался ярым противником материализма и

революционно-демократической идеологии.

В 1865 году, упоминает вскользь Страхов, происходит у него размолвка с

Достоевским, и до самой свадьбы Достоевского (в 1867 г.) они не встречаются. В

чем была размолвка, из-за чего разошлись - Страхов умалчивает, надо думать - из-

за вопросов характера не только бытового. Об отношениях с Достоевским в

175

письмах к Толстому имеются такие строки: "Достоевским я очень недоволен: он

стареет, видимо, с каждым днем" ("Переписка Л. Н. Толстого со Страховым", т. II, изд. Толстовского музея, СПб. 1914, стр. 27; письмо от 15 марта 1873 г.). "Я <...> не люблю самого себя так, как Достоевский..." (Там же, стр. 185; письмо от 14

сентября 1878 г.). Достоевский в письмах к А. Г. Достоевской несколько раз

упоминает об отрицательном отношении к нему Страхова; в последний раз

поводом к этому был роман "Подросток". Само помещение романа в

"Отечественных записках" Некрасова и Салтыкова-Щедрина, очевидно, было

крайне враждебно принято не только Страховым, но и Майковым. "Не нравятся

они мне оба, а пуще не нравится мне и сам Страхов; они оба со складкой", - писал

Достоевский (Письма, III, 154). После "Подростка" в письмах Достоевского

Страхов не упоминается ни разу. Очевидно, они не встречаются в последние пять

лет жизни Достоевского (исключая, конечно, случайные и официальные встречи).

Сразу же после смерти Достоевского Страхов, взволнованный и

огорченный, писал Толстому о чувстве "ужасной пустоты", но и здесь он не мог

не прибавить: "мы не ладили все последнее время" ("Переписка Л. Н. Толстого со

Страховым", т. II, стр. 266). Особенно показательно его откровенное признание об

отношении к Достоевскому, свидетельствующее не только об их чуждости друг

другу, но и о резко отрицательном отношении, почти ненависти к Достоевскому.

Посылая Льву Толстому биографию Достоевского, которую только что закончил, он пишет ему свою "покаянную": "Все время писания я был в борьбе, я боролся с

подымавшимся во мне отвращением. <...>. Я не могу считать Достоевского ни

хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). <...>. Это был

истинно несчастный и дурной человек, который воображал себя счастливцем, героем и нежно любил одного себя. <...> Я бы мог записать и рассказать и эту

сторону в Достоевском, много случаев рисуются мне гораздо живее, чем то, что

мною описано, и рассказ вышел бы гораздо правдивее, но пусть эта правда

погибнет, будем щеголять одною лицевою стороною жизни, как мы это делаем

везде и во всем" ("Переписка Л. Н. Толстого со Страховым", т. II, стр. 307-309; письмо от 28 ноября 1883 г.). В конце своих воспоминаний А. Г. Достоевская

должным образом оценивает Страхова как человека, приводит достаточно фактов, изобличающих его во лжи по отношению к нравственному облику Достоевского