Игорю стало неловко. Он благодарно посмотрел на Веню и сказал горячо:

— Ни за что на свете! Это же свинство! Уж раз я наловил, нечего тебе за меня краснеть! Пусть смеются!

— Как хочешь...— пожал плечами Веня...

Ведерки с рыбой они поставили в лагере под крылечком и побежала мыть руки.

Сбор на обед прогорнили только что, и отрядный горнист, толстенький и добродушный Илюшка Кротов (отчаянный франт! — он ходил в клетчатых трусиках, за которые его дразнили стилягой), фыркал и плескался возле умывальника. Веня наскоро сполоснул ладони и умчался в столовую. Игорь умывался медленно. На душе было скверно. Зря он пожадничал. Надо было выкинуть эту рыбу. Но как ее теперь отличить — съедобную от ядовитой?

Илюша Кротов, пыхтя, старался притиснуть мокрыми руками жесткую, густую челочку. Она все топорщилась и не хотела ложиться на бок. Игорь покосился на горниста:

— Ты рыбак? — осторожно поинтересовался он.

— Самую малость! — весело кивнул Илюша.

— А... А ты умеешь хорошую рыбу отличить от этой... — у Игоря язык не поворачивался сказать: «от ядовитой».

От плохой, что ли? — спросил Илюша.— Могу. А чего не отличить?

— Пойдем, поглядим мою рыбу, а? — нерешительно попросил Игорь. Мальчики вытерлись полотенцами и побежали к крылечку.

По рыбы там не было. Валялись на земле опрокинутые ведерки, да сидел толстый лагерный кот Карабас, бродяга и лютый вор. Сидел и облизывался. Игорь схватил Илюшу за руку:

— Надо скорей ветеринара!

— Зачем? — удивился Илюша.

— Кот рыбу сожрал! Он отравится!

— Почему отравится? — Илюша даже заморгал от любопытства.

— Да ведь половина рьгб ядовитые были! — упавшим голосом произнес Игорь.

— Какие?

— Ядовитые...

Илюша улыбнулся. Широко и светло. Потрепал Игоря по плечу и сказал весело:

— Ничего Карабасу не сделается. Ядовитых рыб в реках не бывает. А наподдавать ему следует. Чтоб не воровал.

Игорь все-таки не совсем поверил Илюше. Целый день бегал он на кухню проверять, не отравился ли Kaра6ac. Карабас не отравился. Ему вообще ничего не сделалось. Говорят, и до сих пор он прекрасно себя чувствует.

Вот организм!

Гера-богатырь в прошлом году, когда мы учились еще в пятом классе, пользовался большим авторитетом. Уж очень он рослый и такой сильный! Прямо слон, а не человек. За это его звали богатырем. Попробуй кто-нибудь в прошлом году не послушайся Геру... Ого! Он нам говорил:

— Вы, мелкота, меня не раздражайте. У меня характер вспыльчивый, я за себя не отвечаю.

До четвертого класса мы жили дружно, и класс у нас был самый веселый. А пришел к нам Гера-богатырь, и всем жить стало неуютно. Мы и убеждениями на него действовали, и другие меры принимали... Какие? Неважно, какие. Принимали! Только у нас ничего не получилось. Гера оказался слишком сильный. Тогда мы решили с ним лучше не связываться. И не стали. А потом к нам пришел новенький. Витя-маленький. Мы его так на звали потому, что у нас в классе уже был один Витя, а новенький оказался очень маленького роста. Стоит на физкультуре самый последний.

И вот он ходит и все возмущается, что никто у нас с Герой сладить не может. Я ему советовал:

— Витька, это брось. Все и так знают, что Гера несправедливый, что он дерется и все такое. Но что делать? И посильней тебя люди за него брались, и то не вышло. Гера сильней слона. Уж я-то это точно знаю.

А Витя своё:

— Ну и что? Терпеть его, такого?

— Да он тебя мизинцем прихлопнет!

— Ну уж, мизинцем...

— Да мокрое место от тебя останется!

— Посмотрим!

— И смотреть нечего. Не лезь, говорю.

Наверное, на Витю наш разговор произвел сильное впечатление, потому что он стал куда-то пропадать после уроков. Как к нему ни зайдешь — мы близко живем — за картой или задачник взять, а его все дома нет. Мама Витькина очень сердилась:

— Совсем,— говорит,— отбился от рук. Такой смирный был, ни с кем не дрался, а теперь что ни день, то новый синяк. И чему вас только в школе учат?

Я к Витьке: откуда синяки? Он молчит. Не хочет отвечать — не надо.

А зимой произошла история. Дернул Гера за косу одну девчонку. Не очень сильно дернул, раньше еще не то бывало! И тут подходит к нему Витька:

— Вот что, Енютин. Ты извинись.

— Что? — удивляется Гера.

— Я сказал, извинись. И вообще больше никого не смей трогать.

— Да ты, козявка этакая, понимаешь, что говоришь?!

А у нас в классе никто не смеет Геру по фамилии напевать. Гера этого не любит.

— Во-первых,— отвечает ему Витька и, между прочим, отвечает спокойно,— я тебе не козявка. У меня имя и фамилия есть. А, во-вторых, раз ты нормального языка не понимаешь, я согласен с тобой драться по-честному, только не в классе, а во дворе. Один на один.