Андарран тянулся ко мне, но Дарсан его отгонял. И верно, такой большой дракон, такая маленькая соль-арэо, мало ли...

И все бы хорошо, да я слишком расслабилась.

До отлета оставалось буквально несколько часов. Мы сидели с соль-терро бок о бок на крыльце и мило беседовали, когда он, словно невзначай, спросил:

– Кто же отец ребенка?

Я дернула плечом, не желая выдумывать сказок.

– Неважно.

– Почему?

– Это же мой ребенок.

Андарран, лежащий неподалеку, вдруг вскинул голову и грозно зарычал. Дарсан повернулся к нему и застыл статуей.

– Что такое?
– забеспокоилась.

Дарсан повернулся ко мне. Лицо его было белым.

– Андаррана что-то беспокоит в ваших словах... Он ощущал это и тогда, когда вы просили о Слове, но... Серра каков срок?

– Небольшой. А что?

– Драконы обычно чувствуют зарождающуюся жизнь. Конкретно сколько?

– Ну, месяц.

Он побледнел еще больше, хотя казалось - некуда.

– Послушайте, он не чувствует этой жизни. Вы хорошо себя чувствуете? Может, выкидыш? На раннем сроке это часто... Надо срочно...

Бедняга так взметался, что мне стало его жалко.

– Сядь Дарсан и успокойся. Нет никакого ребенка.

– Что?

Я поморщилась.

– Ничего. Не было ребенка и нет, успокойся.

Слишком поздно я поняла, почему не стоило этого говорить. Знала вседозволенность, уверенная в его Слове. И напрочь забыла, что слово это никак не касается дракона.

Черная махина в мгновение ока оказалась рядом с нами, я только успела, что вскинуть глаза - и была отброшена прочь ударом когтистой лапы.

– Назад!
– заорал соль-терро.

Я приподнялась на руках, наскоро осмотрела себя - одежда порвана, царапины глубокие, кости не задеты - такое впечатление, что он хотел просто напугать, и едва-едва не рассчитал расстояния, задел лишь кончиками когтей...

Одного взгляда на застывшего дракона хватило, чтобы понять - так оно и есть. Симбионты ревностно защищают честь и гордость соль-терро, вот Андарран и решил припугнуть в отместку за грязную ложь...

Я не в обиде. Наверное это пока шок - ведь и боли не чувствуется, но не будь я соль-арэо и он бы имел на такой поступок право.

Но я - соль-арэо. Будущая правительница. Я могу лгать, могу предавать, плести интриги, и никто не смеет меня в том упрекнуть. И уж тем более никто не смеет мстить.

Пальцы коснулись ментакристалла и я намеренно вслух, глядя на обоих противников, сказала:

– Аин, ты мне нужен. На меня напал мой консорт.

Он противоречил сам себе. Почти двое суток мучил меня и не давал вымолвить ни слова, не обращая внимания на слезы и стоны, наказывал укусом или поцелуем за любую попытку что-либо произнести. Я не пыталась исполнить его волю, я хотела только сказать, объяснить... Потом не хотела уже ничего.

Часы иссушающего, исступленного секса не прошли для моего тела даром. Оно жаловалось, болело. Особенно голова и живот.

Он только уснул. Устал, бедный. Сгреб меня под бок и уснул, не давая ни шанса улизнуть. Но я и не пыталась. Подумала, пусть его, это последнее что он получит от меня, и плевать чего это будет мне стоить. Все равно он меня потеряет, так лучше сейчас. Он еще не подозревает, что в последний раз мы с ним вместе, не понимает, что мои слезы отчасти поэтому. Когда истекут его девять восходов, я уйду. Откажусь от всего, если понадобится, даже встану над родом, но не допущу новой встречи.

Я лежала и смотрела как на моей коже, когда-то невообразимо давно бывшей безупречной, один за одним расцветают уродливые синяки. Часть от его рук, но лишь малая. Остальные - всего-то и есть реакция на чрезмерное утомление и стресс, который испытало тело.

Что он скажет, когда проснется? Придет в ужас? Безусловно. Извинится? Непременно, но мне уже ничего от него не нужно.

Густой волной внезапно накатила дурнота. Я что есть сил пнула ногой Дарсана.