Шрифт:
«Какие же похотливые мужики!
– удивлялась Есеня.
– Ничто их не останавливает в погоне за юбкой!»
А сама ласково улыбнулась Сипеосу:
– До вечера!
– До вечера, красавица! Все эти семь дней я буду с тобой таким ласковым, что ты станешь вспоминать меня всю жизнь!
Когда пала темнота, в дверь постучали. Есеня взяла свечку, и в одной сорочке пошла открывать. Скинула тяжёлый крючок, впустила Сипеоса. Тот вошёл в прихожую, зыркнул по сторонам, оглядел Есеню, остался доволен.
– Снимай одежду, господин, клади на стол. Пойдём ко мне в спальню.
– А зачем здесь? В спальне и разденусь.
– Там только кровать. Что, на пол будешь бросать дорогое одеяние?
– А вдруг кто-нибудь войдёт?
– Кто может войти? Я дверь на крючок заперла.
Они направились в спальню. Но она вдруг остановилась, спросила:
– А ключ где? Без ключа я с тобой не лягу.
– Какой ключ?
– Тот, которым ты запер замок, арестовав моё судно!
– А! Вот он.
Он пошарил в брюках, вытащил ключ.
– Видишь? Со мной он. Чего испугалась?
– Знаю я вашего брата. Так и норовите беззащитную женщину обмануть.
– Что, многие тебя обманывали?
– ревниво спросил он.
– А то как же? Разве без этого бывает? Ну что держишь в руках, положи на подоконник.
Он положил ключ на указанное место.
Открывая дверь в спальню, она сказала:
– Снимай и тогу, чего стесняться. Я не буду оглядываться.
Услышала, как сзади зашуршала материя. Тогда она задула свечу, шире открыла дверь и сказала:
– Проходи впереди меня, я и эту дверь закрою на засов.
Колыхнулся воздух возле неё, пахнуло крепким мужским потом, она поняла, что Сопеос вошёл в спальню.
– Ничего не вижу, - раздался его голос.
– Сейчас свечу зажгу, - ответила она.
– А зачем надо было тушить?
– недоумённо спросил он.
– Сама погасла.
Она зажгла свечу и подняла над собой. Спальня наполнилась светом, и Сопеос увидел, что вдоль стены стоят вооружённые люди - моряки с корабля Есени. Он присел и непроизвольно прикрыл причинное место. Потом дико вскрикнул и кинулся в дверь. Вслед за ним полетел дружный мужской хохот десятка мужчин. Грек стремглав проскочил прихожую, на ходу прихватил свою одежду, вылетел в дверь и, мелькая голым задом, скрылся в темноте.
– Берите ключ, отмыкайте замок, - приказала Есеня капитану.
– А вы садитесь за весла. Немедленно отправляемся в море, иначе нас могут перехватить!
В полной тишине отчалили от причала и, сверяясь с огоньками города, заскользили по глянцевой глади залива. Увидели, как на пристани зажглись факелы, они заметались на том месте, откуда только что отошли.
– Ищи ветра в поле!
– удовлетворённо проговорил кормчий.
– Не в поле, а в море!
– весело поправила его Есеня.
Вскоре миновали горло залива и вышли в открытое море. Через две недели были на Руси.
XVII
Древлянский княжич, восемнадцатилетний красавец Внислав приехал на Киевский рынок за покупками. Здесь не то, что в затерянной среди глухомани Искоростени, куда купцы боялись появляться; в столице Руси было такое изобилие товаров, что у него разбежались глаза. Здесь торговали купцы из Византии, из Хазарии, из Болгарии, из Волжской Булгарии и из многих стран Европы, не говоря о новгородцах, кривичах, вятичах, северянах, радимичах и местных, киевских купцах. Сначала он прошёл оружейный ряд, где были разложены мечи, копья, секиры, кинжалы, привезённые из Скандинавии, Византии и Европы, а также изготовленные на Руси. Лежали литые или чешуйчатые медные панцири и искусно связанные кольчуги, шлемы, щиты, набедренники, обручи. И всё это на разный вкус и кошелёк. Он купил себе длинный кривой меч восточных мастеров; на лезвии его были выгравированы какие-то письмена, а ножны отделаны драгоценными камнями.
Затем перешёл в ряд, где было разложено снаряжение для коней: изогнутые седла, ратная сбруя с искрящимися украшениями, накидки для лошадей с затейливыми рисунками и орнаментом, уздечки, стремена, бубенцы…
Приобретая понравившуюся уздечку, он двинулся дальше и, пройдя мимо ковров и обуви, оказался в ювелирном ряду. Украшения его не интересовали, в них он не очень понимал толк и только любовался их разнообразием и красотой.
Вдруг почувствовал на себе внимательный взгляд, оглянулся. Украдкой из-под платочка за ним наблюдали два больших, обрамлённых длинными густыми ресницами глаза. Он тотчас подбоченился и медленно, но настойчиво стал подвигаться в их сторону. Вскоре рассмотрел и обладательницу прекрасных глаз, девушку его лет, высокую, стройную, одетую по-боярски, встал рядом, заглянул в лицо. Его очертания были мягкими и приятными. Небольшой носик с горбинкой, тонкие губки, выдающийся вперёд подбородочек. Всё мило и очаровательно. И он улыбнулся ей открыто и влюблённо. Щеки её тотчас покрылись лёгким румянцем, она ответила ему сияющим взглядом. Он осмелел и решился заговорить.
– Что-нибудь выбрала?
– задал он первый попавшийся вопрос.
– Пока нет, - с некоторой запинкой ответила она.
– Тогда, может, вот это ожерелье?
– он протянул руку к украшению и заметил, что пальцы легонько дрожали.
– Очень красивое, но очень дорогое…
– Какие глупости!
Он отвязал от ремня мешочек с деньгами, рассчитался с византийским купцом (тот подобострастно и умильно всё это время кланялся ему) и стал надевать украшение на её шею. Она растерянно смотрела то в его лицо, то на ожерелье, не произнося ни слова, а у него кружилась голова от близости с ней, приятного запаха, который исходил от неё, и особенно от сияния очаровательных глаз.