В это время Глэдис и Грейс жили в маленькой квартирке в Голливуде. Норма Джин бывала там раньше. Иногда Глэдис забирала ее у Болендеров и отвозила к себе домой в гости или даже оставляла на ночь. Позднее Мэрилин говорила, что большую часть этого времени она проводила с матерью «в маленькой гардеробной в спальне, прячась среди ее одежды. Она редко говорила мне что-нибудь, кроме «не шуми так, Норма». Она могла так говорить даже тогда, когда я лежала ночью в кровати и переворачивала страницы книги. Ей мешал даже шелест страниц».

И теперь предполагалось, что мать и дочь смогут сразу же выстроить счастливые взаимоотношения. Это было нелегко. В конце концов, они действительно толком не знали друг друга. Когда Норма Джин начала жить с Глэдис, та вдруг решила, что девочка несчастна. «Она семь лет жила на просторной ферме, а теперь это? — спросила она Грейс. — Я уверена, что она здесь несчастна». Глэдис не была так уж неправа. Норма Джин ужасно тосковала без ее «тети Иды», скучала по остальным приемным детям Болендеров. Она была всего лишь маленькой девочкой, которую внезапно выхватили из привычной жизни, оторвали от людей, которых она любила. Должно быть, ей это казалось ужасно несправедливым, и, конечно, она не могла скрывать свои переживания, хотя это и сильно расстраивало ее мать. «Мы скоро поедем к тете Иде?» — постоянно спрашивала она. Однако Глэдис и Грейс приняли жестокое решение — они решили, что будет лучше, если они больше не позволят Норме Джин проводить время у Болендеров. Они чувствовали, что в противном случае ей будет труднее приспособиться к новой жизни.

«Тем временем депрессия Глэдис все усугублялась, ее поведение становилось все беспорядочнее, — рассказывала Эстер Томпсон, мать которой, Рут, работала вместе с Грейс на студии. Они были близкими подругами. — Она сказала, что ей нужно время, чтобы кое-что изменить. Она хотела остепениться, возможно, даже жить в своем доме, теперь, когда на ее попечении была дочь. Я не уверена, что она так думала на самом деле. Я даже полагаю, что это было всего лишь оправданием. Но тогда Грейс, которая надеялась, что все еще можно уладить, верила ей и даже поддерживала ее, уверяя, что им надо только действовать вместе».

Интересно, что Грейс МакКи чувствовала сильную уверенность в том, что они с Глэдис смогут купить дом, несмотря на отчаянное положение экономики Америки в 1933 году. Почти 15 миллионов американцев были безработными. Из них приблизительно два миллиона бесцельно бродили по стране в поисках работы. Сотни тысяч людей были бездомными, жили в палатках или собирали хижины из любого мусора. Тридцать восемь штатов были вынуждены закрыть банки, когда население в тревоге начало забирать из них свои сбережения. Сейчас практически невозможно представить себе страну в такой панике, но Великая депрессия была страшным, трагическим периодом истории США. С начала своего президентского срока пятидесятилетний Франклин Делано Рузвельт старался восстановить веру народа в государственную власть. «Единственное, чего мы должны бояться, — сказал он в своей вступительной речи в марте 1933 года, — самого страха — безымянного, неразумного, необоснованного ужаса». Единственное, что точно можно сказать о Грейс МакКи, это то, что она была бесстрашной. Ее вера в то, что она обязательно найдет выход из любого положения, заставила Глэдис думать, что, возможно, их будущее будет блестящим, несмотря на все, что происходило вокруг них.

Поэтому две женщины решили временно передать Норму Джин в еще одну семью — семейство Аткинсонов. Джордж и Мод Аткинсон были англичанами и крутились на периферии шоу-бизнеса, подрабатывая в массовках. Джордж также был дублером Джорджа Арлисса, выдающегося британского актера, первого британца, получившего приз Американской киноакадемии как лучший актер. У Джорджа и Мод была маленькая дочь по имени Нелли, приблизительно одного возраста с Нормой. Было решено, что Норма Джин будет там счастлива, пока Глэдис и Грейс выработают стратегию последующих действий. «Они были англичанами и нуждались в тех пяти долларах в неделю, которые платили за меня», — вспоминала позднее Мэрилин. (На самом деле это было около 30 долларов.)

Рузвельт обещал, что он не будет стоять в стороне и спокойно наблюдать, как углубляется пропасть депрессии. Он хотел восстановить доверие народа к правительству и поэтому между 1933 и 1938 годами объявил множество программ в рамках реформ, чтобы помочь американцам и дать им работу в эти невероятно трудные времена. Чтобы позволить населению с небольшим доходом купить дом с дешевой закладной, он организовал Корпорацию ссуд домовладельцам. В июле 1933 года Грейс узнала об этом и поняла, как именно они с Глэдис смогут использовать этот план Рузвельта. Она позаботилась обо всех документах и прошла по всем бюрократическим коридорам, чтобы купить недвижимость. Однако в последнюю минуту Грейс изменила срок покупки и оформления этого финансового обязательства, поскольку узнала, что на студии, где они работали, намечается забастовка, а она знала, что это может привести к неприятностям лично для них с Глэдис.

«Она чувствовала огромную ответственность за будущее Глэдис и понимала, что покупать дом в то время было неправильно, — говорит Эстер Томпсон. — Мать говорила мне, что Грейс сделала все возможное, чтобы убедить Глэдис не покупать дом. Однако к тому времени Глэдис уже утвердилась в своем решении. Она искала способ вернуть себе Норму Джин и была убеждена, что для этого ей нужен дом. Грейс была очень практичной женщиной и чувствовала, что эта покупка может стать огромной ошибкой».

В августе, несмотря на протесты Грейс, Глэдис купила двухэтажный дом с тремя спальнями неподалеку от Голливудской Чаши2. Глэдис внесла 5000 долларов и получила ссуду в Закладной компании Калифорнии. Интересно, что в заявлении она ложно написала, что она — «Глэдис Бейкер, замужняя женщина».

Но, уже переехав в новый дом, Глэдис не была уверена, что сумеет воспитывать там Норму Джин. Она просто не могла перестать беспокоиться о том, что Норма Джин будет несчастна, хотя Грейс изо всех сил старалась разубедить ее. В конце концов, Глэдис испытывала сильное возбуждение из-за присутствия Нормы Джин и из-за того, что ей надо было взять на себя ответственность за ее жизнь. Это понятно. В глубине души она знала, что ее состояние нестабильно. Она никогда не была уверена, как будет реагировать на повседневные ситуации. Время от времени она все еще слышала голоса, звучащие у нее в голове, которые пугали ее, насмехались над ней, предупреждали о каких-то неизбежных (и, по правде говоря, несуществующих) неприятностях.