Конечно, Мэрилин имела серьезные основания для подобного беспокойства. Отношение на студиях Голливуда к подобным съемкам было невероятно пуританским с тех пор, как вступили в действие инструкции цензуры, принятые в 1934 году. Киностудии типа «20-й век Фокс» вставляли в контракты строгие пункты относительно моральных устоев своих работников, предназначенные для того, чтобы запугать актеров и актрис. Им запрещали, под угрозой увольнения, совершать безнравственные поступки, могущие испортить их имидж или имидж студии, на которой они работали. Однако, несмотря на подобные условия в контрактах, многим актерам и актрисам это не особенно мешало жить в свое удовольствие. Многие знаменитости, вроде Элизабет Тэйлор и Фрэнка Синатры, игнорировали подобные пункты в контрактах. Они делали, что хотели, а временное отстранение от съемок воспринимали как отпуск. Но ни один из них никогда не позировал обнаженным для календаря, который впоследствии окажется практически в каждом доме. Трудно было придумать что-либо худшее, поскольку в тот период американской истории ситуация была весьма напряженной вследствие проникшего во все области жизни страха сенатора Джо Маккарти перед коммунизмом и его неизбежным проникновением в Соединенные Штаты из-за потери страной чувства этики и морали. И при этом Мэрилин Монро позирует на красном бархате, горделиво выставив грудь. По современным стандартам трудно даже вообразить, что эти снимки могли вызвать такой скандал. Они были достаточно скромными: Мэрилин сидела в неудобной, изогнутой позе, закинув руки за голову, с грудью идеальной формы и обольстительно выгнутой спиной. Вот она стоит на коленях, и бедро скромно прикрывает всю нижнюю часть ее тела. Однако в 1952 году общество еще не привыкло к подобным фотографиям знаменитостей, и «Фокс» отреагировала настоящей паникой. Мэрилин вызвали в студию и спросили, действительно ли это ее фотографии. Да, признала она. «Но я думаю, что Том [Келли] снял меня не самым лучшим образом», — добавила она.

Удивительно беспечный комментарий Мэрилин перед руководством «Фокс» по поводу фотографий демонстрирует ее здравый смысл как стратега связей с широкой общественностью, но также и ее изобретательность в стрессовых ситуациях.

Когда это произошло, студия уже наметила интервью Мэрилин с Элин Мосби из ЮПИ. Неужели придется отменить интервью из-за выпуска фотографий обнаженной Мэрилин? Нет, решила Мэрилин. Более того, она встретилась с Мосби и использовала эту встречу для того, чтобы прояснить ситуацию. В указанный день она покорно прошла фотосессию и интервью. Потом она отвела репортера в сторонку. «Мне нужно кое-что обсудить с вами», — прошептала она Мосби. А затем она выдала ей басню о своей печальной жизни, которой она пользовалась много лет, рассказывая любому, кто был готов слушать, насколько трудна была ее жизнь и что она делала, чтобы выжить. «Несколько лет назад, когда у меня совсем не было денег, даже на еду и оплату жилья, — сказала Мэрилин Элин Мосби, — знакомый фотограф попросил меня позировать обнаженной для художественного календаря. Его жена находилась в студии, они оба были очень милы, и я заработала пятьдесят долларов, в которых я тогда очень нуждалась. Разве я сделала что-то ужасное, чего не должна была делать?» — спросила она, и ее глаза наполнились слезами. Она сделала драматичную паузу. «Я никогда не думала, что кто-нибудь узнает меня, — продолжила она, распахнув с удивлением глаза, — а теперь мне сказали, что это может разрушить мою карьеру. Они хотят, чтобы я отрицала, что там изображена я». Затем она добавила: «Но я не могу лгать. Что мне делать?» Элин Мосби не знала, что следует делать Мэрилин, но она отлично знала, что сделает она сама — перед ее глазами уже бежали строчки: «Мэрилин Монро признает, что это она — обнаженная блондинка из календаря». Эта история, которая впоследствии была подхвачена всеми агентствами новостей и циркулировала во всем мире, была одним из наиболее удачных ходов Мэрилин, и в этом повествовании большая часть сведений была правдой (в отличие от некоторых других рассказов Мэрилин). Реакция была быстрой — нация простила ее. И не просто простила — впечатление от снимков, ее интервью и все сопутствующие дебаты сделали ее еще более яркой звездой. В конечном счете, одна из фотографий даже появилась на обложке первого выпуска «Плейбоя», что сразу подняло продажи этого журнала до небес.

Мэрилин никогда не извинялась за фотографии, так же, как она никогда не извинялась за свое плохое воспитание. («Я хочу, чтобы мужчина пришел домой после трудного рабочего дня, посмотрел на этот снимок и мог сказать: «Вот это да!» — заявила Мэрилин.) Она приняла эти фотографии и последующий скандал так же, как принимала трудности своей юности — действительно, эта щекотливая ситуация бледнела по сравнению с тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться. Затем она использовала эти снимки так же, как нередко эксплуатировала историю своей жизни. Фрэнк Синатра сказал про это лучше всего: «Если вам нужна телка, которая знает, как выжимать лимоны для лимонада, возьмите Мэрилин Монро». В данном случае она сумела сделать из кислых лимонов отличный лимонный пирог.

С этого момента образ Мэрилин Монро как сексуальной богини был непререкаем. В течение многих последующих лет обложки журналов — например, «Лайф», вскоре после того, как всплыли эти снимки обнаженного тела Мэрилин, — и провокационные фотовыставки подчеркнут ее идеальную сексуальность так, как это не случалось ни с одной другой актрисой. К тому же она никогда не была вульгарной — это было частью ее гения. Иногда она очень близко подходила к опасной черте, но очень точно ощущала границу благопристойности и никогда не пересекала ее. Многие пытались подражать ей — например, актрисы вроде Джейн Мэнсфилд и Ким Новак, — но они никогда так и не смогли встать с ней вровень.

За прошедшие с тех пор годы множество людей претендовало на роль человека, который «открыл» Мэрилин Монро. Возможно, человек, который действительно заслужил эту честь, — парень, который дал ей пять долларов на такси и свою визитную карточку в тот день, когда у нее сломалась машина и она иначе не смогла бы добраться на пробы: Том Келли, фотограф, который на самом деле открыл для мира Мэрилин Монро.

Глэдис: «Я хотела бы, чтобы мой ребенок любил меня... а не ненавидел»

Мэрилин Монро только что успешно справилась с неожиданным появлением ее фотографий в обнаженном виде, когда вокруг нее разгорелся другой скандал. В течение многих лет она говорила всем, что она сирота, что оба ее родителя умерли. Возможно, вопрос о том, где ее отец, возникал время от времени, но не играл существенной роли, потому что отец не играл никакой роли в ее жизни. Но мать — это совсем другое дело.

В мае 1952 года, незадолго до того, как Мэрилин исполнилось двадцать шесть лет, в печать просочилась часть истории о ее матери, что привело к серьезным неприятностям. Репортер по имени Эрскин Джонсон из «Голливуд репортер» узнал, что Глэдис жива, и нашел ее. В своей заметке он высказал предположение, что она недавно освободилась из государственной психиатрической больницы Энгью, но к тому времени она была на свободе уже около семи лет. В своей истории, которую он назвал «Мэрилин Монро признается, что ее мать жива», опубликованной 3 мая 1952 года, он сообщил, что Глэдис работает частной сиделкой в «Хомстид Лодж» в Игл-Рок, Калифорния. Главное в этой истории было не то, что Глэдис жива, но то, что Мэрилин лгала об этом. Это стало причиной бесчисленных проблем Мэрилин в общении со СМИ. Например, она только недавно дала интервью репортеру для «Редбук» о своем грустном детстве, рассказав, что воспитывалась приемными родителями после того, как оба ее родителя умерли. Было слишком поздно выбрасывать это интервью из журнала. История под названием «Долгий путь в одиночестве» не только создала Мэрилин репутацию врушки, но и вызвала недоверие к статье в целом и к ее автору, Джиму Энагану. Энаган позвонил в «Фокс» и пожаловался в отдел рекламы, называя Мэрилин лгуньей; он был очень расстроен. В ответ Мэрилин сделала то, что всегда получалось у нее лучше всего, — она открыто и честно прояснила ситуацию. Она написала в «Редбук» открытое письмо с заявлением: «Я искренне не чувствую себя неправой в том, что скрывала от вас тот факт, что моя мать еще жива [...], так как мы никогда толком не знали друг друга и у нас никогда не было нормальных отношений матери и дочери».

Став известной, Мэрилин по-прежнему постоянно общалась со своей сестрой Бернис. Когда в газетах запестрели заголовки по поводу скандала с календарем, где она была изображена обнаженной, ее первым порывом было позвонить Бернис и предупредить ее об этом. (Муж Бернис, Пэрис, к тому времени уже пришел домой с работы с дюжиной газет, где были напечатаны эти фотографии.) В то время, когда Мэрилин позировала для снимков, сестры обсуждали это, и самым серьезным их опасением было — как бы тетя Анна не увидела их. Как бы она объяснила это Анне? Мэрилин казалось, что объяснить эти снимки Анне труднее, чем всей Америке. Сейчас Анна была мертва, но в жизни Мэрилин оставались и другие люди, которых этот скандал мог задеть. Мэрилин знала свою тетю Грейс, которая увлеклась христианской наукой и была сейчас более предана ее принципам, чем при жизни тети Анны, — она могла бы не принять эти фотографии, но она также знала, что Грейс понимает шоу-бизнес и пиар и, в конечном счете, сможет ее понять. Глэдис — совсем другое дело. Мэрилин и Бернис надеялись, что Глэдис не увидит снимки. Оказалось, что в 1952 году у Глэдис были более важные проблемы.

За три года до описываемых событий, когда Мэрилин узнала от Джонни Хайда, что новый муж ее матери был двоеженцем, она немедленно позвонила тете Грейс, чтобы передать ей эти потрясающие новости. Грейс, в свою очередь, позвонила Глэдис. «Кто это тебе сказал?» — спросила Глэдис. «Норма Джин», — ответила Грейс. В этом была вся Глэдис. Ей достаточно было услышать это, чтобы утвердиться во мнении, что Мэрилин пытается разрушить ее брак, «потому что она просто ненавидит меня. Она сделает все что угодно, чтобы разрушить мою жизнь, потому что все еще полагает, что я разрушила ее собственную». Невозможно было переубедить Глэдис. Она настаивала, что у Джона не было другой жены, кроме нее, и что всю эту ложь придумала Мэрилин, «как и все остальные ее истории».