– И это разумно. Что ещё?

– Есть один способ, но очень опасный...

– Говори...

– Пустить слух, что Великий падишах тяжело ранен. Или даже умер. А потом смотреть, кто первый побежит бороться за трон? Кто станет его поддерживать? Кто - ругать? Кто - плакать о погибшем. За всеми надо следить и очень много думать, сравнивать...

– Почему это опасно?

– Потому, что надо иметь много друзей, которые помогут организовать такую игру, а потом схватят предателей и восстановят власть, иначе она покачнётся. Сейчас нужно не верить никому, кроме настоящих друзей. А их бывает так мало. Поэтому и опасно...

– Ты прав, советник... Но и очень заманчиво... Мы будем думать...

– Может быть надо сделать двойника. Не навсегда. Пока эта смута пройдёт. Если убьют двойника, предателя схватят, а Властитель останется жив. Очень полезно заменить охрану падишаха, но для этого нужны воины чужого государства, умеющие говорить по-хассански...

– Да, согласен. У нас есть такие... Скажи... Объясни... Почему ты так волнуешься за жизнь своего врага?

– А где враг? Мой Принц сегодня как раз пришел говорить о том, что мы - друзья. Во всяком случае, хотели бы быть друзьями. Я лично волнуюсь за свой народ. Мне противны войны, рабство, пограничные склоки и конфликты. Я хочу видеть красивые города, ровные дороги, счастливых иритов, свободных торговцев, смело катающих свои тележки с товарами, а ещё много лиц друзей.

– Да ты философ, советник по охране границ... Я хочу видеть тебя завтра утром с твоим другом, который тоже "не колдун"...

– Слушаю, Великий султан

– Ты слышал, визирь?

– Да, великий...

Мы отпятились задом вместе с визирем, который моментально оформил два ярлыка на посещение Дворца. Посол и его помощник позволили переодеться и напялить мою грязную одежду, после чего проводили до выхода, к которому следовало подойти завтра. Он и назывался символично: "Северные ворота".

Длинный день почти закончился, но Дверь к дому Айлара открылась сразу. Опасаясь засады, в полумраке дворика я шел осторожно, пока не попал в объятия друга, который давно уже волновался от неизвестности ожидания, а теперь я вдобавок ошарашил своей новостью. Никто сюда не приходил, меня не искали, утренняя история пока ещё не докатилась до жилища Военного советника и зря я волновался... Мы сидели на веранде, Чилсара принесла еды и по взгляду мужа растворилась в доме...

Простой и немного наивный по характеру, доверчивый, словно благодарный зритель в театре, Айлар то снова вместе со мной радовался красоте Дворца, то приходил в ужас от описания тюрьмы, то смеялся над глупыми визирями, а в конце вскочил и затанцевал вокруг меня голыми пятками, напевая: "О, мой принц!", так что пришлось строго притормозить бурные проявления радости. Не хватало ещё, чтобы всплыла история с мнимым Изилькеем! Пришлось несколько раз повторить слова о завтрашнем визите и, поразмыслив, я понял его восторг. Почти нищему, гонимому властью, простому жителю своей страны, назначили посещение небес. Причём цель этой прогулки и мне была неизвестна. Зато была работа, смысл которой я ему изложил...

За эту ночь предстояло сделать много дел, но уже не мне. У беглого воришки, конечно же не нашлось достойного костюма. Деньги у нас валялись в мешочках, в потайном колодце, в достаточном количестве, но про посещение пришлось открыться женщинам и по дому начал кружиться смерч открываемых сундуков и шкафов, тревожный шепот, из которого вскоре выпала ко мне на веранду Анушан-апа и мы с ней мило, по-домашнему говорили о мелочах с тревогой в сердцах... В воздухе, остывающем после жары, вкусно и насыщенно пахло фруктами, цветами и жареным маслом, вокруг светильника носилась ночная мошкара и бабочки, наверно нигде не бывает так уютно, как в южном домике вечером...

 После еды я просто отрубился в маленькой пристройке, провалившись в целебный, спасительный сон. И конечно не видел, как Айлар оббежал самые грязные кварталы города и шептался там с совершенно подозрительными обитателями; как те, получив монеты, побежали во все стороны пригородов и уже поздно ночью принесли нужное известие. Ириты, которых мы описывали, прячутся около порта в ночлежке, переодетые в рваное тряпьё рабочих, ожидают, что кто-нибудь перевезёт их вдоль берега до мелкого лимана на границе с Иллирией. Когда-то и я применял такую маскировку...

Торговец на пустом рынке, не скупясь, отобрал Айлару десяток комплектов одежды, чувствуя хитроватым своим нутром, что не зря она приобретается! Неспроста! Получив хороший бакшиш, растолкал слугу носильщика и потом Чилсара на веранде со свекровью долго перешивала что-то при волшебном свете, радуясь переменам, но и волнуясь за любимого мужа, зная уже по опыту, как непостоянна благосклонность судьбы и как легко добродушие жандармов сменяется жёсткими верёвками, впивающимися в тело вместе с унижением и отчаянием. А ведь это ещё далеко не худшее, что бывает в жизни! Заодно хозяйки, как смогли, отдраили и мой парадный костюм.

И все мы, конечно, даже и предполагать не могли, что потянулись по спящему городу змейки воинов с факелами, жадный желудок тюрьмы проглотил не одного хассана и были среди них и простые слуги и воины, и важные сановники, всем нашлось место в подземельи! Что писцы с дознавателями задали много вопросов, и получили на них много ответов, кое-где пропахших даже горелым мясом, от которого вместе с болью так хорошо развязываются языки. И к концу бессонной ночи Падишах получил окончательные списки, и в муках, как и у рожениц, из наследника произошло рождение Владыки, наконец-то получившего в руки не символ, а настоящую власть, и знающего, что гниющую в ране плоть надо выжигать с болью, а не жалеть.