– Ты геданин?

– Гедан нет, – так же монотонно ответили изза двери. – Их время прошло, не начавшись. Мы лишь идем по их следам.

– Тогда, кто вы? – Тусет почувствовал, что вновь начинает дрожать.

У нас сотни лиц и десятки имен,

Мы те, кто идет вам на смену.

Ваш мир умирает, мы черви на нем,

Незримо творим перемены.

Продекламировал неизвестный.

– Черви! – вскричал старик, приподнимаясь на табурете. – Но после них остаются лишь голые кости. Они несут смерть!

– Только для вас, – возразил голос. – На ваших костях мы построим свой мир без никчемных богов, глупых ритуалов, никому не нужных храмов и гробниц.

– Что же вы дадите людям вместо этого? – спросил Тусет.

– Жизнь! – интонации неизвестного стали мрачно торжественны. – Все радости, что она может дать человеку! Пользуйся ей, пока твои ноги ходят, глаза видят, а руки чувствуют, не жди смерти в надежде на Поля Блаженных! Наслаждайся, вбирай в себя все её дары: удовольствия, силу, знания, власть! Мы строим царство чистого разума, жрец!

Старик тихо засмеялся.

– Кто же будет работать в вашем царстве? Сажать и убирать пшеницу, стоить каналы, выращивать гусей, пасти коров и газелей?

– Те, кто больше ни на что не способен! – голос за дверью источал презрение. – Бездарные, тупые говорящие орудия, недостойные человеческой жизни!

– Рабы! – вскричал пораженный Тусет. – Но…

– Я пришел не спорить с тобой, – резко оборвал его неизвестный. – А объявить приговор. Прощай, глупая игрушка собственного невежества.

За дверью послышались тихие шаги.

Бывший второй пророк вновь остался один. Голова кружилась, в груди как будто зашили тяжелый холодный камень. Хотелось лечь.

Пользуясь тем, что свет еще проникал через дымоход, старик огляделся и пошаркал к скамье. Он с трудом поставил её на три ножки, подсунув вместо четвертой табурет, и со стоном лег, как в детстве свернувшись калачиком.

Уж если она получила богатство, то должна им пользоваться, считала Анукрис. Молодой женщине пока не удалось уговорить мужа купить новую красивую лодку. Поэтому приходилось получать другие, менее затратные удовольствия, связанные с её нынешним положением. Например, подольше поспать утром.

Завернувшись в тонкую простыню так, что наружу торчали только ноги, нос и попа, Анукрис делала вид, что спит, несмотря на то, что служанка уже дважды заходила в комнату, нарочно громко хлопая дверью.

"Еще раз придет, не переломится" – улыбаясь, думала молодая госпожа, сквозь легкую дрему.

Только когда Самхия вошла третий раз, она резко села, отбросив в сторону простыню, потянулась, выгнув сильное молодое тело и, улыбнувшись, громко скомандовала:

– Мыться!

Мать Анукрис прислуживала жене писаря Карулама, и она примерно знала, как должна себя вести хозяйка богатого дома.

После ванны принесли завтрак, а служанка занялась ногтями на маленьких ножках госпожи. Их следовало аккуратно подстричь и выкрасить яркокрасной краской.

Потом пришел черед макияжа! Анукрис разглядывала свое отражение в ярко начищенном листе меди, а вокруг хлопотала озабоченная Самхия, стараясь сделать её неотразимой. Рядом стояла Мерисид, уже накрашенная, в парике, белом платье, с красным бустом и в полголоса докладывала о наличии припасов, сегодняшнем меню и планируемых работах для слуг.

Госпожа слушала вполуха, раздумывая, как бы ей увидеться с Алексом. Она хорошо знала, где расположен храм Баст. Когдато в нем служила её тетя. Нужно только придумать предлог, чтобы туда отправиться.

Размышления прервал какойто шум за дверью. Она отодвинула руку Самхии и обернулась. Через приоткрытую дверь слуга делал отчаянные знаки замолчавшей Мерисид.

– Чего у него там? – проворчала госпожа. – Сходи, узнай.

– Да, госпожа, – поклонилась женщина, выскользнув в коридор.

Служанка вернулась к раскрашиванию правого верхнего века Анукрис. За дверью послышался приглушенный вскрик. Молодая женщина вздрогнула и грубо поторопила служанку, чувствуя чтото нехорошее.

Вошла бледная, как полотно, Мерисид, с безумными от ужаса глазами.

– Хватит! – Анукрис отмахнулась от Самхии. – Иди отсюда! Иди! Ну!

– Еще чутьчуть, госпожа, – пробормотала служанка, водя мягкой кисточкой по губам.

– Пошла, я сказала!

– Да, госпожа, – Самхия испуганно посмотрела на нее и, закрыв шкатулку с косметикой, поспешно покинула комнату.