Не обращая внимания на проходившую мимо колонну, одна из них ловко карабкалась на пальму, вторая стояла внизу с большой широкой корзиной. "И никакой охраны рядом", – усмехнулся Алекс.

Внезапно роща закончилась, и они вышли на открытое пространство, разбитое на прямоугольные участки узкими канавами. За ними возвышалась высокая глиняная стена с контрфорсами, уходившая метров на восемьсот в обе стороны от широких ворот.

"Великий келуанский забор", – покачал головой Александр, глядя на маленькие фигурки часовых с луками, вышагивавшие на вершине этого сооружения. Еще он обратил внимание, что здесь нет ни одной башни.

У ворот, где стояли на посту пятеро стражников, произошла короткая заминка, и караван остановился. Но уже через несколько минут караульные расступились, и они прошли мимо широко распахнутых толстых створок, висящих на массивных бронзовых петлях.

Алекс оценил толщину стены метра в два с половиной или даже в три. Очевидно, недостатка в строительном материале и рабочих руках здесь не испытывали.

За оградой оказался огромный, загроможденный разнообразными строениями двор, границу которого Александр так и не смог разглядеть. Далеко справа виднелись высокие, каменные стены храма, украшенные красночерными росписями на белом фоне.

Слева, почти у самых ворот, располагалось большое Побразное строение, во дворе которого под навесами сидели писцы, толпились стражники и даже несколько заключенных с папирусами в руках.

"Наверное, это и есть Дом камня," – подумал юноша.

Караван остановился. Барефпуат, сбросив с плеч ящик, побежал докладывать. Коекто из посетителей и работников учреждения, оставив все дела, устремились к их колонне, пальцем показывая на пленных банарцев.

Десятник и освободившийся от груза Раамос охотно давали пояснения. При этом молодой келлуанин горячился и размахивал руками.

Вдруг толпа стала раздвигаться в стороны. По двору важно вышагивал молодой человек, лет двадцати пяти, в белой юбке с полосатым передником, с массивным золотым ожерельем на груди и кучей амулетов. Надменное лицо его выражало смесь заинтересованности и скуки, а мешки под глазами и красноватый нос указывали на пристрастие к выпивке. "А паренек то поистаскался", – усмехнулся про себя Алекс.

Мосмоот, а вслед за ним и Раамос опустились на одно колено. Юноша взглянул на носильщиков, но те продолжали стоять, как ни в чем не бывало.

– Сам Амошнеб! – благоговейно прошептал сзади Туптах. – Глава Дома камня.

– Я рад, что боги сохранили вас в трудном походе, – трескучим, старческим голосом проговорил начальник каторги. – Пусть же верные рабы живого бога упокоятся с подобающими церемониями. Позаботьтесь, чтобы цииры были достойны их храбрости.

Он оглянулся на свиту. Из толпы вышел жрец с серебряным медальоном в виде бычьей головы поверх белой рубахи.

– Мы сделаем это, господин.

– А живые получат свою награду, – благожелательно улыбнулся глава Дома камня и протянул руку для поцелуя.

Александр не удержался и еле слышно хмыкнул. Очевидно, Туптах услышал и поспешил с разъяснением.

– Амошнеб верховный жрец храма Анубсетхотепа IX.

– Сразу всех трех богов? – удивился юноша.

– Храма, а не богов! – шикнул на него солдат.

"Да в их религии сам черт ногу сломит!" – насупился парень.

Мосмоот благоговейно приложился к узкой, украшенной золотыми кольцами и браслетами руке, после чего её столь же почтительно поцеловал молодой келлуанин.

Начальник Дома камня удивленно вскинул черненые брови.

– Господин Раамос!? Как ты здесь оказался?

– Я возвращался домой вместе с отрядом храбрецов, мой господин, – ответил юноша.

Амошнеб оглянулся.

– Где же твой уважаемый отец?

– Я здесь, господин, – богато одетый пожилой мужчина бесцеремонно растолкал свиту и поклонился, переводя дыхание. – Мне пришлось задержаться…

– Твой сын – настоящий герой! – улыбнулся начальник. – Обними же его после столь долгой разлуки!

– Раамос! – вскричал мужчина, широко разводя руки.

Они были так похожи, что отец казался просто постаревшей копией сына. Фуубис прижал наследника к груди и его плечи вздрогнули. Но старший писец быстро овладел собой и отстранился, смахивая слезинку.

– Проследи, чтобы все эти люди получили подобающую награду, – улыбнулся начальник Дома камня.

Амошнеб удалился в сопровождении свиты. У каравана остался только жрец, старший писец каменоломен, трое помощников и двое слуг.