Шрифт:
— Я не поняла, рассказ пойдет или нет?
— Дадонов — ответственный редактор альманаха...
— Зачем ты меня разыгрываешь? — сказала Лена.— Ведь если бы Дадонов действительно снял рассказ, ты и минуты больше не занимался бы альманахом.
— Из-за какого-то рассказа стоило ли мне ссориться с ним?
— Из-за какого-то? — взглянула она на него. — О чем ты говоришь?
— По-твоему, я должен отказаться редактировать альманах?
Склонившись над раковиной, Лена стала мыть посуду. Она стояла спиной к Сергею, и он не видел ее лица. Острые локти с коричневыми кружочками на сгибе быстро двигались. Лилась горячая вода, металлическая щетка противно царапала сковороду. Дружок, вылизывая чашку, постепенно двигал ее к стене. Чашка елозила по полу, издавая тоже противный царапающий звук.
— Почему ты молчишь? — спросил Сергей.
— Я тебе все сказала, — пожала плечами Лена. Она сняла с крючка полотенце и стала вытирать посуду.
— В общем-то, все это ерунда, — помолчав, сказал Сергей. — Дадонов мужик умный, и рассказ пойдет... Дело в другом: понимаешь, я вдруг засомневался, как мне поступить, если Дадонов зарубит рассказ... Зная, что я тысячу раз прав и если соглашусь с Дадоновым, то это будет предательством по отношению к Игорю... и не только к Игорю, а и к самому себе... я все-таки на какой-то миг заколебался... С чего бы это? Откуда во мне вдруг появилась этакая, я бы сказал, рабски покорная струнка?
— Ты ведь отстоял рассказ?
— Все это так... — Сергей вскочил со стула, прошелся по маленькой кухне. — Я это могу объяснить вот чем: дела у меня сейчас обстоят неплохо, пишу новый роман, со мной рядом самая красивая женщина на свете...— Сергей нагнулся и поцеловал Лену в шею. — И вот появляется в человеке довольство жизнью, собой. Хочется, чтобы и дальше так продолжалось, чтобы не было больше никаких треволнений, обострений, ссор...
— Взрослеешь, наверное, — улыбнулась Лена. — Становишься обывателем.
— .. .Человеку хочется жить спокойно — ты меня не трогай, и я тебя не трону... — не обращая внимания на ее слова, продолжал Сергей. — Может быть, вот как раз с этого момента и начинается загнивание человека? Превращение его, как ты говоришь, в обывателя?
Лена вымыла руки, повесила фартук на гвоздь и села на белую табуретку напротив. Сергей задумчиво смотрел на Дружка, положившего умную морду на его колено. Глаза у Дружка щурились. К черному влажному носу прилепилась белая крошка.
— Похож я на обывателя, Дружок? — спросил Сергей.
Пес громко гавкнул и виновато покосился на Лену, мол, извините, вырвалось...
— Самое непонятное — это то, что я до сих пор не знаю, как бы я поступил, если бы Дадонов не позвонил,-— сказал Сергей.
— Ты не стал бы редактировать альманах. Я тебе уже говорила, — в голосе Лены чуть заметно прозвучало раздражение.
— Не знаю.
— Я знаю, — сказала она.
Сергей погладил Дружка, встал и прошелся по кухне. Два шага вперед — два шага назад. Лена молча за ним наблюдала. Наткнувшись на табуретку, Сергей раздраженно отшвырнул ее к раковине и проворчал:
— Строят дома... В кухне негде повернуться...
— В прихожей тоже, — ровным голосом произнесла Лена, с любопытством за ним наблюдая.
— А потолки? Рукой можно достать.....
— И ванна совмещена с туалетом, — сказала Лена.— Ты разве не обратил на это внимания?
Сергей остановился и посмотрел на нее:
— Опять смеешься надо мной?
— Ты прав, действительно, дома строят отвратительные.
Взгляд Сергея наткнулся на часы, и он снова взорвался:
— Уже десять? Могла бы и напомнить, что пора Дружка вывести
Услышав свое имя, пес подошел к Сергею и, повизгивая, уставился на него.
— Сейчас, Дружок! — отмахнулся Сергей. — Не любят нас в этом доме...
Сергей понял, что допустил оплошность, дав волю своему раздражению, но уже было поздно: Лена подошла к вешалке и сняла его плащ.
— Лучше будет, если ты сегодня уйдешь к себе,— сказала она. — Тебе надо побыть одному. И Дружок у меня скучает.
— Лена, это жестоко! — взмолился он и совсем по-детски пообещал: — Я больше не буду.
— Ты выбит из колеи, тебя все раздражает, а я, мой дорогой, не хочу быть твоим громоотводом...
— У тебя-то все в порядке?
— Спасибо, что не забыл спросить об этом,— улыбнулась она. —Я думала, мои дела тебя вообще не интересуют. У меня все в порядке. И мусолить с тобой одно и то же нет никакого желания. Дома выпей чаю и ложись, тебе отдохнуть надо.
— К черту чай! Я пойду в ресторан и напьюсь!
— Надо было раньше, — спокойно сказала она. — Рестораны закрыты, а если хочешь выпить, то поезжай на вокзал... Там, говорят, до утра не закрывают... Спокойной ночи, дорогой, — она улыбнулась и нежно поцеловала его в губы. — До завтра. И, пожалуйста, постарайся больше не распускаться.