Шрифт:
— Овидия читаешь? — сказал Сергей.
— У меня летом экзамены.
— Сдашь, — сказал Сергей и подумал, что какие-то не те слова говорит.
Потоптавшись, он положил книгу на место и неловко выбрался из закутка. Стоя посередине просторной комнаты, стал вспоминать, зачем он сюда пришел. Иногда с ним такое случалось. «Стаксель... — вспомнил он.— Треугольный парус...»
Немного погодя вышла Наташа. Она уже привела себя в порядок. Глаза глубокие и грустные. Раньше они были светло-серые, а теперь потемнели. Бывало, Наташа так и сыплет словами, а сейчас немногословна. Отчего это: ума прибавилось или стесняется?
— Говорят, ты Блохину новый костюм испортила? — желая поднять ей настроение, сказал Сергей и тут же понял, что этого не надо было говорить: Наташа неприязненно посмотрела на него и отвернулась.
— Быстро по нашей редакции все распространяется, — немного погодя ответила она.
— Черт с ним, с костюмом, — сказал Сергей. — И с Блохиным.
— Что же ты так нехорошо о своем товарище говоришь?
— Два года вместе работаем, а я его до сих пор не понял.
— Это и хорошо. Значит, своеобразный человек.
— Зачем же ты тогда его чернилами облила? — усмехнулся Сергей.
— Заслужил.
— Опасная ты девушка.
— Смотря для кого... — И на этот раз она насмешливо посмотрела ему в глаза.
Да, Наташа очень сильно изменилась. Бывало, и раньше удивляла Сергея, а теперь совсем трудно стало с ней разговаривать. Это уже не та девчонка-школьница, которую можно было выставить из фотолаборатории за дверь или прикрикнуть, чтобы не мешала работать, а то в шутку легонько шлепнуть по заду... Когда на твоих глазах вырос человек, трудно к нему относиться серьезно, а Сергей никогда не относился к ней серьезно. Она всегда говорила ему «ты», и он считал это нормальным, как мы считаем нормальным, когда маленькие дети обращаются к нам на «ты». Но вот Наташа стала взрослой, а когда именно, Сергей просмотрел. Трудно заметить эту невидимую грань, когда ребенок становится взрослым, особенно если он растет на глазах. Наверное, поэтому для родителей совершенно взрослые сын или дочь всегда остаются детьми, которых надо опекать и учить уму-разуму...
Скрипнула дверь. Они одновременно повернули головы и увидели Лилю. Остановившись на пороге, она смотрела на них блестящими, слегка выпуклыми глазами, на ярких губах (про себя Сергей отметил, что Наташа губы не красит, они у нее и так свежие) ироническая улыбка.
— Я вам не помешала? — бархатным голосом спросила Лиля.
«Ничего другого она, конечно, и не могла бы сказать. ..» — неприязненно подумал Сергей. Ему вдруг стало стыдно за свою жену перед Наташей.
— Помешали, — дерзко ответила Наташа. — Мы как раз собирались поцеловаться! — И, рассмеявшись, стремительно выскочила из библиотеки.
Лиля поспешно отодвинулась от двери, давая ей пройти. Когда она взглянула на мужа, во взгляде были злость и растерянность.
— Эта дурочка много себе позволяет... — пробормотала она. Взгляд стал жестким. — Почему ты не поставил ее на место? Твою жену оскорбляют, а ты стоишь и хлопаешь глазами!
— С ней опасно связываться, — усмехнулся Сергей. Он и сам был ошеломлен выходкой Наташи.
— Боишься, что и тебя чернилами обольет?
— Она такая...
— Я ни в какой театр с тобой не пойду... — дала Лиля выход своему раздражению.
— Тс-с, — приложил Сергей палец к губам. — Ты разве не знаешь, что в библиотеках ругаться строго воспрещается?
— Здесь можно только целоваться, — нашлась Лиля, несколько сбитая с толку.
— Я согласен...
И прежде чем она сообразила, в чем дело, обнял ее и крепко поцеловал.
В этот момент снова открылась дверь и на пороге в позе одного из персонажей финальной сцены «Ревизора» застыла библиотекарь Надя.
— Что это такое? — прошептала она.
— А что, нельзя? — невинно улыбнулся Сергей и, повернувшись к жене, прибавил:
— Видишь, в библиотеке, оказывается, и целоваться запрещается...
И все же в театр Сергею пришлось идти одному. Как теперь часто бывало, в самый последний момент они из-за какой-то чепухи поругались, и Лиля ушла из дому. Если раньше она всегда уходила к матери Сергея, то теперь нашла других утешителей: Валю Молчанову, Рику Семеновну. О каждой их ссоре знала вся редакций. Это бесило Сергея, но поделать он ничего не мог. Не заткнешь же рот сослуживцам! А с Лилей на эту тему толковать бесполезно, она, как говорится,закусила удила... У Сергея иногда возникало чувство, что она нарочно устраивает скандал, чтобы уйти из дома.
В театр он пришел в плохом настроении. Выпил в буфете, бутылку пива и забежал на минутку за кулисы к приятелю. Николай уже загримировался и стоял с другими актерами в длинном коридоре.
— Я уж думал, не придешь, — обрадовался он, увидев Сергея. — А где Лиля?
— Я один.
Суматошный помощник режиссера пригласил актеров, занятых в первой картине, на сцену. Мужчины и женщины с загримированными лицами и в париках, отчетливо заметных вблизи, потянулись к выходу.