– Папа! Чего тебе?
– Лида медленно шагала в траве.

– Иди сюда! Разве ты не знаешь, что в таких садах нельзя по траве бегать?

– Нельзя?!. Отчего нельзя?

– Оттого что не позволено, а не позволено оттого, что если бы позволяли, то и травы бы совсем не осталось, - всю бы вытоптали. Слишком много народу ходит.

– А почему здесь нет таких дощечек с надписями?
– спросил Коля.

– Вероятно, есть, только мы еще не видали, может быть, дальше будут. Как встретим, надобно будет заставить Лиду прочесть.

Но бедной Лиде пришлось оконфузиться еще раз. На краю сиреневой клумбы, близко от края дорожки, скромно выглядывал из травы беленький душистый нарцисс.

– Ах какая чудесная звездочка!
– закричала Лида, и не успел папа сообразить, в чем дело, как она уже сорвала цветок.

– Нет, положительно ты дикая девочка, Лида! С тобой ходить нельзя!
– с досадою сказал папа.
– Ну слыханное ли это дело...

– Папа, я знаю, что нельзя на грядках рвать, а ведь этот не на грядке, ведь он почти что на самой дорожке рос. Он один, сам вырос. Его никто не сеял. Я думала, можно, - всячески оправдывалась Лида.
– Папа, ты лучше не сердись, а понюхай, - неожиданно заключила она.
– Как пахнет-то... Ах, прелесть!

Папа покачал головой, показывая, что совсем не желает нюхать, но Лида не унималась.

– Нет, ты понюхай непременно!
– приставала она.
– Пряником пахнет. И сам какой милый!

Лида с утра еще заметила, что папа настроен по-доброму. Она повисла на его руке и не отстала до тех пор, пока папа не наклонил голову низко, до самой ее руки, и не понюхал цветка.

Красивый дворец, с блестевшими на солнце окнами, стоял в зелени, повреди цветов.

Был конец мая. Белые, розовые, лиловые гиацинты пряменько, чинно, как умные дети, выстроились рядами, каждый у своей палочки. Высокие тюльпаны покачивались, а душистые нарциссы подняли к небу бледные, нежные личики и сияли на солнце чистыми снежными лепестками.

– Что это там видно, папа? Вон там, светлое, внизу, между деревьев?

– Это вода, Москва-река, дети.

– Вот бы искупаться!

– При нашей даче купальня есть; только, боюсь, рано еще теперь. Впрочем, нынешняя весна такая теплая, может быть, вода уже и нагрелась.

– Ах, наверно, нагрелась! Пойдем, папа.

– Подожди! Если пойдем, то попоздней, когда вода всего теплее будет. Мы с Колей отправимся, а девочки пусть тетю просят, как тетя захочет.

В цветнике прогуливались дачники. Все были нарядные, несмотря на утро, и Лида долго глядела на маленькую парочку - девочку и мальчика, чинно выступавших впереди своей гувернантки.

"Какие смирные! Вот бы тетя их похвалила! Непременно мне в пример бы поставила", - невольно подумала Лида.

– Взгляни, папа, вон, кажется, дощечка с надписью, - указал Коля.

Все подошли. По приказанию папы Лида прочла вслух:

"Воспрещается в Императорском Нескучном саду ходить по траве, рвать цветы, портить деревья и кусты, ловить птиц и делать всякие неприличные поступки".

– Ну, как вам понравился парк?
– спросила тетя, когда все вернулись и сели за стол.

– Мне очень понравился, только я устала, - сказала Люба.

– По-моему, парк отличный, - проговорил с полным ртом Коля, уписывая после прогулки за обе щеки, за себя и за Любу.

– А ты что же, Лида, молчишь?

– Да мне он нисколько не понравился. Ведь это скоро надоест по дорожкам-то прогуливаться, а побежать никуда нельзя, - такая надпись сделана. И сорвать тоже нельзя ничего. Значит, и хлыстика нельзя будет срезать, и дудочки...
– совсем уж печально докончила Лида.

– Да что ты, деревенский мальчишка, что ли, скажи на милость!
– сказала, пожимая плечами, тетя.
– Ну а я так очень довольна, что мы наняли дачу именно здесь. Авось ты хоть сколько-нибудь остепенишься, научишься порядочно держать себя.

– Ах, какая жара!
– пропищала Люба.

– Да, очень жарко. Хорошо было бы выкупаться, - сказала тетя.

– Вот и чудесно! Слышишь, папа, тетя сама предлагает! Значит, пойдем?
– спросила Лида.

– Значит, пойдете.

Порешили идти, и в пять часов, через два часа после обеда, все, с полотенцами и простынями, двинулись по дороге к купальне. Взяли даже Жени с Матреной.

– Пусть они впереди идут, а мы с тобой подождем, посидим здесь на лавочке, - сказал папа Коле.

– Люба, побежим! Хочешь?

И, не дожидаясь ответа, Лида схватила Любу за руку, закинула назад голову и во всю прыть помчалась по крутой дорожке с горы. Это так отлично - бегать с горы! Точно кто-то подталкивает сзади: скорей, скорей, скорей! В лицо дует ветер, башмаки почти не касаются земли... Напрасно кричали им сверху, что они упадут, что вспотеют перед купанием, - остановиться было уже нельзя. У Лиды слетела шляпа, Люба уронила полотенце... Ух! Они насилу удержались на ногах перед мостиком у купальни.