Девочка играла то с одним, то с другим Горником, пока оба животных не пришли в норму. Потом она вспомнила о жеребенке и котике, но к счастью, эти Горники были пока полны энергии, и выглядели вполне здоровыми и сытыми. Время шло. Наконец девочка почувствовала, что хочет спать. Решили, что будут спать все в одной комнате. Каждый лег возле своего животного. Страх отступил совсем, даже запах исчез!

– Людота, -тихо спросил Добрит,- опасность миновала?

– Да, - подтвердил юноша, - до завтрашней ночи!

В комнате повисла тишина. Однако возбужденная девочка вдруг почувствовала, что сон прошел и ей хочется еще поиграть. Приподнявшись, она хотела озвучить эту мысль на всю комнату, однако увидела, что Любава уже спит, обняв котенка.

– Людота, - тихо позвала девочка,-Ты спишь?

– Нет, - так же тихо ответил юноша, - не спится что-то! А так хотелось спать! Однако, дедушке твоему не помешать бы, да и Любаве!

– Я выспался, - прошептал из своего угла Добрит, - но все же надо говорить потише, Любава наплакалась, ей отдых нужен!

– Дедушка, - жалобно проговорила девочка,-а можно мы потихонечку поговорим? Мне Людота кое-что не дорассказал!

– Ну, хорошо,-сдался Добрит,-если Людота не против!

– О чем ты хочешь поговорить?
– спросил Людота

– Ты не закончил рассказ о своем обучении. Не рассказал, почему твое обучение застопорилось, когда дело дошло до растений.

– Хорошо,-согласился Людота, - сейчас расскажу, хотя вспоминать об этом тяжело. Растительный мир не желал откликаться на мои вопросы. Сначала отец и дед посмеивались над моими неудачами. Однако прошел год, другой, а мое обучение не двигалось с места. Родители начали волноваться. Несколько раз вся семья объединяла усилия, чтобы, хоть как-то, подтолкнуть меня к нужным результатами. Даже сестры, которые были младше меня, управлялись с этим делом с легкостью.

Представь картинку. Зима. Корове нечего есть. Младшая сестра припадет к земле и тут же трава лезет из-под земли. Насытится корова, трава перестанет расти. У меня же ничего не получалось. Сколько бы я ни бился, будто барьер какой стоял. Потом постепенно что-то стало получаться, но с большим трудом. Позже я приловчился и придумал идею с переводчиками. Ими служили птицы и звери. Попрошу птичку, она передаст мою просьбу травке или дереву. Но все-же это было не то. Это было одностороннее общение. Я не слышал мысли и голоса деревьев, травы и цветов, так как слышали мои родные. А время шло. Однажды пришел день, когда был устроен праздник.

Я вошел в возраст хранителя. Теперь родители и сестры не имели права быть посредниками между мной животным и растительным миром. Когда случилась беда, моя семья, как я уже говорил, осталась в деревне в одиночестве. Кто исчез, кто ушел в сторону Арсании или Царского городища. Мы, все шестеро, были начеку и делали все возможное, чтобы беды миновала наш дом. Однако обязанности хранителя ворот никто не отменял. То, что я сейчас расскажу, произошло два месяца назад.

По правилам хранителей, после того как я вступил в возраст, моя семья не имела больше права общаться со мной мысленно. Кто придумал это глупое правило, я не знаю. Хотя отец говорил, что так нужно, потому что хранителя ворот не должно ничего отвлекать. Теперь я общался со своими родными, как общаются обыкновенные люди. Только речью. И не мысленной, а обыкновенной, которая летит изо рта в уши. Я мог бы приступить запрет, мой дар у меня никто не отнимал, но боялся перечить отцу.

В тот день мне не хотелось никуда уходить из дома. Будто сердце чувствовало! Однако до меня долетела мысль путника. Он шел к нашему поселению. Правила есть правила. Я даже не попрощался с родными, дело то минутное. Подойти к воротам, настроится на мысли путника. Впустить его или поставить заслон и вернуться домой.

Однако, когда я подошел к воротам, оказалось, что никакого путника нет. И мысли его тоже до меня больше не доносились. Я не знал, что делать дальше. Почтение к наказам отца и деда очень сильно всегда на меня действовали. Наконец, минут через пятнадцать, я понял, что ждать дальше бессмысленно. Была середка лето, небо было безоблачным, все дышало красотой и покоем, а у меня вдруг на душе поселилась тревога. Сначала шагом, потом бегом, я двинулся к дому.

Однако зря я так бежал. В доме было пусто, и больше меня никто не ждал. На столе стояли миски с нетронутым обедом. Я обежал всю деревню. Заглянул в каждый пустой дом. Я понимал, что все это ни к чему, моя семья ни за что не вошла бы в дом без хозяев, но…разум мой совсем помутился. Проклятая сила стала красть людей уже и светлым днем. Мне становилось все тревожнее.

Не отдавая себе отчета, я даже сел и пообедал. И успокоившись наконец решился! Освободив волю, я попытался мысленно связаться с родными, но было поздно. Все что я услышал, это затухающий голосок младшей сестры, но, впрочем, и он вскоре стих. Итак запрет был нарушен, но это ни к чему не привело. Я попросил животных, которые оставались в хлеву и которые бродили по двору, рассказать, что же произошло, но ни от кого не добился внятного ответа. Всех обуял ужас! Выскочив на улицу, я споткнулся и упал. Моя любимая курица-несушка пожертвовала своей жизнью, только чтобы спасти меня. Она кинулась мне в ноги. Я разбил в кровь ногу, рана была столь обширна, что тут же полилась кровь. На улице, около дома, творилось что-то невообразимое. Из-под земли лезли все новые и новые ветви, они изгибались как змеи и пытались опутать меня.

Ростки были везде, буквально некуда было поставить ногу. Однако моя курочка смогла пересилить страх и решила мою судьбу. После того как я споткнулся и разбил коленку, я сам того не подозревая обрел оружие. Моя кровь убивала ростки и заставляла их съеживаться. Злая воля тут же покарала курочку. В мгновение ока ростки обвились вокруг моей курочки. Птица закричала от боли, и все было кончено. Но жертва любимой птицы оказалась не напрасной, я смог спастись.

Я двинулся к воротам по живому ковру из омерзительных ростков. Вонь стояла непередаваемая! Кашляя и задыхаясь, я двигался вперед. Там, где я шел, появлялась черная дорожка. Моя кровь выжигала нечестивую траву, и ростки тут же чернели. Я молился только об одном, чтобы кровь продолжала течь, пока я не дойду до ворот.