Через какое-то время он заметил, что впереди, под тремя старыми липами, образующими шатер над изображением богоматери, просматривается какая-то фигура. Изображение богоматери, стоявшее в нише, всегда украшали свежие цветы, у ее ног горели свечи. Бруно Преллер заметил, что человек был в джинсах и серой рубашке. Это явно не деревенский житель. Бруно заметил также в траве чемодан и сверток — очевидно, палатку. Вероятно, автобус опять запоздал, подумал Бруно, вот он и идет пешком.

— Хей, хей, Вальтер! Хей, Вилли! — крикнул Бруно и слегка ударил волов хворостиной из орешника.

Широкие копыта начали передвигаться несколько живее, но вскоре вновь вернулись к прежнему размеренному темпу, при котором каждая минута тянулась как резиновая лента.

Незнакомец поднял свои вещи и медленно двинулся в направлении деревни. Чемодан оттягивал ему pytiy, он прихрамывал.

— Тпррру!

Волы остановились. Бруно с удивлением уставился на удалявшуюся фигуру. Он не верил своим глазам. Волы воспользовались передышкой и начали мокрыми мордами ловить придорожную пыльную траву. Бруно со злостью соскочил с повозки. Теперь он точно знал, что тот тип, идущий сейчас по полевой дороге, — чужой. По обеим сторонам мадонны в маленьких вазах не было цветов, а торчало по дешевому бумажному черно-красно-золотому флажку с эмблемой Союза Свободной немецкой молодежи. Древняя каменная богоматерь всепрощающе склонила голову над необычным даром. По характеру Бруно Преллера нельзя было назвать покорным. Вот и теперь кровь застучала у него в висках. Он с гневом вытащил флажки, пошел в поле и вскоре вернулся с двумя букетиками цветов — маков, васильков, ромашек. Бережно поставил букетики в вазы по обеим сторонам статуи, преклонил колена, перекрестился и пошел к своей повозке.

«Кусок земли совсем недалеко от бога» — так люди на селе называли свои горы и долины, леса и светлые ручьи, где встречались руины замков далеких, полузабытых времен. Все, кто здесь родился и вырос, жили под символом креста. Крестьянин Преллер, когда его сын был еще в люльке, крестил его лоб. Мать крестилась, прежде чем отрезать от буханки кусок хлеба. Поля и луга кооператива освящались, на вершинах гор стояли на видном месте. Бруно Преллера крестили, он прошел обряд конфирмации и несколько раз вместе с отцом посещал выборы церковного совета.

Но не менее тесно, чем с религией, он был связан с мирскими радостями и заботами. Как и отец, он числился членом церковной общины, которая, несмотря на христианские воззрения, не входила в противоречия с общественным прогрессом и социальной справедливостью. Их ревностного каноника называли «божьим ягненком» и считали, что он только сверху черный, а внутри красный. Но это никого не волновало и не смущало. У сына члена партии и активного католика Преллера никогда не возникало проблем по поводу того, что он со сверстниками 1 мая утром пел в церкви в стихаре, причем некоторые из его друзей были в пионерских галстуках. После обедни он шел вместе с пионерами-тельмановцами в деревенский ансамбль, где принимал такое же активное участие, как и в церковном хоре. Только приезжие удивлялись и качали головой, наблюдая подобную неразбериху в умах. В деревне же никто из жителей не видел в этом ничего предосудительного и не вдавался в глубокие философские рассуждения по этому вопросу. Во всяком случае, противоположные мировоззрения мирно уживались здесь и образовали своеобразный сплав, настолько прочный, что если бы кто-то попытался убрать со стены в старенькой сельской школе распятие, то жители протестовали бы так же, как если бы была сделана попытка убрать со стен портреты руководителей государства.

Молодой горячий учитель первого класса, только что начавший свою педагогическую деятельность, пытался однажды убрать крест, но это привело к многодневной забастовке учащихся, в которой принимали участие даже дети неверующих родителей. Преподавателя в конце концов перевели в Мекленбург.

«Этот тип, наверное, из той же гвардии», — подумал Бруно Преллер, сидя на козлах.

А «этот тип» оказался девушкой, немногим больше двадцати лет. Она была высокая, загорелая, с прелестными формами, которые обычно привлекают взоры мужчин. Но не куколка. Скорее всего, спортсменка. Одна из тех, которые знают, для чего в автомобиле карбюратор, а также сумеют сделать из сырой картошки котлеты. Ее короткая прическа не понравилась Бруно. Как будто комбайном острижена. Ей бы больше пошли волосы до плеч, а может быть, еще длиннее. «Святая Мария! Если она останется в деревне, то каждое воскресенье будут драки, а на следующий день исповеди у каноника, — подумал Бруно. — И в этих делах я тоже буду активным участником. Девушка с такой внешностью всегда будет привлекать внимание парней!»

Девушка остановилась. На плече у нее висел туристский рюкзак, а чемодан она поставила на обочину, рядом с кучей камней. Взгляд незнакомки остановился не на вознице, а на волах. Ее тонкие темно-русые брови изумленно приподнялись.

Бруно Преллер остановил свою упряжку.

— Слава господу! — сказал он и улыбнулся.

Она не удостоила его взглядом и вновь уставилась на рогатые головы быков. Широкие, обитые фасонными гвоздями снаружи и войлоком изнутри доски ярма каждого из животных были украшены бумажными флажками, взятыми у мадонны. Черно-красно-золотые флажки с эмблемой СНМ. Оба животных с грустью смотрели на окружающий ландшафт. Под ногами одного из них образовалась лужа.

— Слава господу! — дружелюбно повторил Бруно Преллер и показал хлыстом: — В деревню?

Незнакомка протянула руку к необычному украшению:

— Сними это сейчас же!

Ее голос был низким и грубоватым, но тем не менее неповторимо женственным. Совсем не такой, как у продавщицы сельского магазина, при виде которой сердце Бруно начинало биться сильнее. Эта продавщица летом часто появлялась в магазине лишь в шортах из замши и бюстгальтере. Невольное сравнение этих двух женщин вызвало у него улыбку. Он едва заметно покачал головой.

— Я не буду этого делать, — невозмутимо ответил парень.

— Эти флажки мои.

— Волы об этом, вероятно, не знают! — Бруно Преллер слегка тронул животных прутом. Повозка медленно двинулась. — Если вы мне не верите, спросите их сами. Этот — Вилли, а другого зовут Вальтер… Ну!

Незнакомка вновь посмотрела на животных. Она нерешительно потирала пальцы, ее обуревали страх и злость. Вид двух волов, украшенных хотя и бумажными, но все же государственными флажками с эмблемой СНМ, выводил ее из себя. Но как человек, выросший в городе, она боялась всех животных ростом больше собаки. Одна мысль о том, что ей нужно будет прикоснуться к слюнявым мордам волов, вызывала у нее отвращение.