Шрифт:
Лейтенант Винтер присматривался к взводу, пытаясь обнаружить очаг беспокойства. Бруно Преллер не замечал этого.
— Эй, Миха, а каково мнение твоей сестры в отношении женитьбы? — спросил он впереди идущего Кошенца.
— Придержи язык! — выпалил тот и скорчил сердитую физиономию. Ему сейчас не до шуток. Отныне — ни звука: необходимо отключить мозг и, сцепив зубы, продолжать движение. Не показать никому, что каждый шаг отзывается в нем подобно уколу сотен раскаленных игл.
— Второй взвод… кру-гом — марш! — подал команду лейтенант Винтер, после того как подозвал к себе командиров отделений.
Четко, как на строевом плацу, солдаты выполнили команду. И вновь над дорогой зазвучал голос командира взвода:
— Левое плечо вперед — марш! Пря-мо!
Поворот кругом вывел низкорослых солдат в голову взвода. Теперь они стали определять ширину шага. Гигант Кошенц оказался в хвосте взвода.
«Бруккебах» — написано на желтом придорожном щите на границе населенного пункта. Маленькая точка на карте. Магазин «Консум», небольшая гостиница с ресторанчиком, церковная колокольня. По вторникам — кино, раз в три недели — танцы в дискотеке. Недалеко от щита виднелась строительная площадка. За кучами земли вырастали два жилых блока сборной конструкции, там работал экскаватор. Мужчина, сидевший за рычагами управления, переключил двигатель на холостой ход и выглянул на дорогу. В его ухмылке смешались гордость и нахлынувшие воспоминания, а также облегчение при мысли, что то время осталось уже позади. «И все же, несмотря ни на что, — подумал мужчина в кабине экскаватора, — мне не хотелось бы поменяться местами ни с кем из вас…»
Во втором взводе, вошедшем в небольшую деревушку, все разговоры смолкли. Ночь без сна, боевые учения, потребовавшие напряжения всех сил, оставленные позади уже более пятнадцати километров марш-броска — все это, удваиваясь, а то и утраиваясь, мелькало, как в мультипликационном фильме. Вглядываясь украдкой в лица соседей, каждый искал в них признаки наступающей усталости. Никто не хотел первым показать, что он чувствует приближение того момента, когда сил уже не остается. Движения стали деревянными. Михаэль Кошенц шел широким шагом, ставя ноги как на палубе пляшущего на морской волне корабля. У веснушчатого парня из второго отделения от боли в стертых до крови ногах на глазах навернулись слезы. Его соседи делали вид, что они ничего не замечают.
Андреас Юнгман не чувствовал под собой ног. Но ведь и для лейтенанта Винтера, и для Бретшнейдера пройденный маршрут не короче, подумал он. К тому же они совершают его не в первый раз. Да, видимо, и не в последний. Он посмотрел в сторону экскаватора: та самая модель, на которой он работал в период своей учебы, прежде чем перейти на кран — на «длинную ложку». Воспоминания смягчали черты его лица. Он смог даже улыбнуться. В мыслях он снова сидел в узкой кабине башенного поворотного крана, которая в течение долгих месяцев была его рабочим местом. Теперь в ней сидит его преемник — молодой парень с таким выражением лица, как будто он уже водил космические корабли к Марсу.
«Теперь необходимо медленно подать захватное устройство, — наставляет его Андреас. — Еще медленнее! Вот, теперь так!»
Строительная панель с уже вставленным окном плывет к монтажной площадке на пятом этаже. Возводится новый микрорайон. Некоторые из белых жилых блоков уже заселены. Андреас принимал участие в строительстве всех этих домов. Он скользит взглядом по разноцветным балконам и по плоским крышам. В его душе начинают звучать печальные нотки: это похоже на прощание, которое всегда грустно.
«Человек, работающий здесь наверху, на длинной стреле крана, приносит радость огромному числу людей. Стоит хотя бы раз посмотреть, как люди вселяются в новые квартиры… Теперь тормози. Осторожно! Спокойно! Так, хорошо!»
Монтажная деталь опускается на нужное место, где двое мужчин в желтых защитных касках уже протянули к ней руки…
«Однако у меня, даже когда приходилось работать по две смены подряд в кабине крана, кости так не болели», — вынужден признать Андреас.
На щите при выходе из населенного пункта было написано, что до окружного центра одиннадцать километров. Взвод охватил ужас.
— Одиннадцать! — воскликнул Хейнц Кернер. — Звучит как выигрышное число в спортивной лотерее.
— Боже ты мой! — простонал бедный Кошенц.
— Черт побери! — богохульствовал Йохен Никель.
— Дай-ка сюда ранец, — обратился Андреас Юнгман к Кошенцу.
— И автомат, — добавил Бруно Преллер.
— Чепуха! — пытался протестовать Михаэль Кошенц. Но его возражения прозвучали малоубедительно.
— Не изображай из себя самого выносливого! Давай-ка сюда имущество!
И Михаэль Кошенц освободился от части своей амуниции.
— А что это даст? — проговорил он хныкающим топом. — У меня все горит, как на раскаленном железе, тут уж мне никто из вас не сможет помочь.
Рейсовый автобус обогнал взвод, окутав солдат облаком пыли. Две девушки смотрели сквозь заднее стекло, хихикая и посылая им воздушные поцелуи. Но даже Кошенц на это не прореагировал. В этот момент он даже не нагнулся бы за запиской с номерами телефонов обеих красоток.
— Бабье! — хрипит Никель презрительно.