— Какая пчелка?! И она сообщает так кратко. — Он обратился к Кошенцу: — Сколько стоят подобные объявления?

— Если хотите знать, здесь замешана моя сестра. — Михаэль Кошенц вынул вырезку из газеты и показал друзьям.

Бруно Преллер схватил ее быстрее, чем Никель.

— «Молодой мастер, — читал Бруно, — 1,78, полностью независимый, жизнерадостный, ищет симпатичную подругу для автотуризма, танцев и занятий парусным спортом. Имеет домик, автомашину и земельный участок на берегу озера…»

— Молодой мастер? — Никель взглянул, ухмыляясь, на Кошенца. — Кто же это такой?

— Это я, — ответил здоровяк самоуверенно. — Эти куколки сразу попались на удочку. Нужно было лишь закинуть ее опытной рукой…

— И она использовала тебя вместо наживки! — Бруно Преллер засмеялся.

Но Михаэль Кошенц не обращал ни малейшего внимания на насмешки.

— Если хоть одна из них узнает меня поближе, она забудет обо всем, что стоит денег… Кроме того, мне достаточно двух-трех из этой массы предложений, и то это дело будущего…

Андреас Юнгман и Хейнц Кернер расположились в нескольких метрах в стороне на лужайке. Они без особого интереса относились к разговорам своих коллег. Гобоист думал о том, какая причина помешала его жене написать ему письмо. Он с легкостью находил десятки уважительных причин, но ни одна из них не поднимала его настроения. И Андреас Юнгман сейчас больше думал о жене, чем прислушивался к беседе товарищей. Он едва заметно нахмурился, когда Кернер скорее себе, чем ему, сказал:

— Вообще, Миха нехорошо сделал, пошутив так с девицами. Для него женщины не что иное, как грелка в кровати.

— Найдется когда-нибудь красотка, которая разделается с ним, — задумчиво промолвил Андреас. — Может быть, ее фотография уже в этой пачке.

— Мне было бы ее жаль, — сказал Хейнц Кернер.

Рев мотора заглушил все разговоры. Бронетранспортеры пришли в движение. Они выезжали из-под защиты леса и вытягивались в колонну, которая пересекала учебное поле в направлении к шоссе. Гигантское пыльное облако покрыло их непроницаемой завесой.

Товарищи из группы Бретшнейдера стояли в изумлении, как и остальные солдаты взвода.

— Они смываются! — заметил Йохен Никель с досадой. — Они смываются без нас.

У Андреаса Юнгмана вытянулось лицо. С уезжающими машинами исчезала последняя надежда, что вопрос с отпуском может решиться. Если бы они прямо после обеда приехали в военный городок, он бы переговорил с лейтенантом Винтером и, очевидно, без особых трудностей решил бы все формальности, связанные с отпуском. Но из этого ничего не получилось. Ему стало ясно, что учения так скоро не закончатся.

Предстояло получение новой учебной задачи. Командиры отделений собирали своих солдат.

— Третье отделение, ко мне!

— Второе отделение…

— Второй взвод, первое отделение, ко мне!

По приказанию унтер-офицера отделение Бретшнейдера образовало полукруг. При каждой фразе, произнесенной командиром, лица солдат становились все серьезнее. Бронетранспортеры уехали к месту постоянного расквартирования части, и обратный марш в двадцать пять километров надо будет совершить пешком. «Пять часов при нормальной скорости движения», — подсчитал про себя Андреас. Он покосился направо и налево. Выражение лиц его друзей показывало, что все реально представляют поставленную задачу.

— Речь идет о том, чтобы мы достигли нашего объекта в кратчайшие сроки и без потерь, — объявил Карл Хейнц Бретшнейдер. — Кроме того, в пути будут даваться различные вводные, приближающие учение к боевой обстановке. Есть вопросы?

Несколько глубоких вздохов и томительное молчание. Двадцать пять километров с полной выкладкой: в полевом обмундировании, с автоматом, лопатой, плащ-палаткой, противогазом, флягой и так далее, и так далее. Килограммы веса, и притом идти, идти, идти. Укрыться в кювете направо, укрыться в кювете налево. Бегом. Мысленно перебирались все варианты подобного рода. Некоторым это напоминало ожидание в приемной зубного врача. Эгон Шорнбергер первый обрел дар речи. Он покраснел.

— Это прямое издевательство! — взорвался он. — Создание трудностей без всякой нужды!

Унтер-офицер Бретшнейдер переводил взгляд с одного солдата на другого. Реакция абитуриента не удивила его. Он даже слегка усмехнулся:

— Еще кто-нибудь придерживается того же мнения?

— А для чего же у нас эти коробки, если мы будем пехом топать? — заметил Йохен Никель. — Какое-то средневековье!

Командир отделения все еще улыбался. Он кивнул.

— Ну а как смотрите на это вы, товарищ солдат? — спросил он Михаэля Кошенца, который выглядел несколько смущенным.