Сквозь дверной проем он увидел Мариссу. Девушка сидела на краю больничной кровати, раскинув свои пышные персиковые юбки, и держала за руку маленькую девочку. Она ласково разговаривала с ребенком, а какая-то женщина, возможно мать девочки, смотрела на них из угла палаты.

Мать подняла глаза. Заметив Буча и Ви, она вся сжалась, кутаясь в свой растянутый свитер, и опустила глаза.

Буч сглотнул и прошел мимо.

Уже возле лифта он заговорил снова.

– Ви?

– Что?

– Даже если и не совсем определенно, ты ведь предполагаешь, что со мной сделали?

Буч не смотрел на своего соседа. Ви тоже не поднимал глаз.

– Может быть. Но здесь мы не одни.

Прозвучал электронный звонок, и двери открылись.

В лифте они ехали молча.

– Некоторое время из меня текла черная кровь, – сказал Буч, когда они вышли из особняка в ночь.

– В твоей медицинской карте отмечено, что цвет нормализовался.

Буч схватил Ви за руку и развернул.

– Что, я теперь наполовину лессер?

Вот оно. Все карты на стол. Его самый большой страх, причина бегства от Мариссы, ад, с которым ему нужно теперь учиться жить.

Ви посмотрел ему в глаза.

– Нет.

– Откуда нам знать?

– Потому что я отвергаю это предположение.

Буч сбавил обороты.

– Опасно зарывать голову в песок, вампир. Вдруг я теперь твой враг.

– Чушь. Собачья.

– Вишу, я могу…

Ви схватил Буча за лацканы пальто и притянул к себе. Брат весь дрожал, его глаза светились в темноте, словно алмазы.

– Ты мне не враг!!!

Внезапно разозлившись, Буч стиснул крепкие плечи Ви под кожаной курткой.

– Откуда нам знать это наверняка?!

Ви обнажил клыки и зашипел, его черные брови, сойдясь, опустились. Буч мигом завелся, надеясь, молясь, готовясь к драке. Он жаждал ударить и получить сдачи, рад был искупаться в крови обоих.

Так они долго стояли, вцепившись друг в друга, с напрягшимися мускулами, выступившим потом, будучи на грани срыва.

Затем послышался надломившийся голос Вишу – будто прерывистое дыхание наездника, сброшенного лошадью.

– Ты мой единственный друг. И никогда не будешь врагом.

Трудно сказать, кто кого обнял первым, но потребность вытрясти дух друг из друга внезапно покинула их, оставив лишь крепкие узы. Они обнялись и долго стояли так на холодном ветру. Прервав объятие, почувствовали неловкость и смущение.

Когда оба прокашлялись, Ви вынул самокрутку и прикурил.

– Ты не лессер, коп, – произнес он, выдохнув, – Когда это происходит, вырезают сердце. Твое все еще бьется.

– Может быть, дело не довели до конца? Что-то помешало?

– Пока что не могу ответить на твой вопрос. Я просмотрел все записи нашей расы, ища хоть что-нибудь подобное. С первого раза ничего и не нашел и теперь перечитываю Хроники. Черт, я даже проверяю людские источники, ища хоть какое-нибудь упоминание в Интернете.

Ви выпустил еще одно облачко дыма с запахом турецкого табака.

– Я найду. Тем или иным способом, найду обязательно.

– Ты пробовал смотреть, что грядет?

– Ты о будущем?

– Ага.

– Конечно пробовал.

Ви кинул окурок на землю, загасил каблуком, затем нагнулся, поднял и засунул в задний карман.

– Но пока без толку, – произнес он, – Черт… мне надо выпить.

– Мне тоже. В «Зеро»?

– Уверен, что готов к этому?

– Вообще не очень.

– Ладно, давай попробуем.

Они подошли к «кадиллаку» и забрались внутрь, Буч достал пистолет. Пристегивая ремень безопасности, дотронулся рукой до живота. Сейчас тот причинял ему адскую боль – Буч слишком много двигался, – но боль значения не имела. Казалось, ничто теперь не имело значения.

Они отъехали от дома Хаверса.

– Кстати, – начал Ви, – тебе звонили по общему номеру. Вчера, поздним вечером. Парень представился Майком Рафферти.

Буч нахмурился. Зачем одному из его деверей звонить ему, особенно этому? Из всех сестер и братьев Джойс ненавидела Буча больше всех – и это говорило о многом, учитывая отношение остальных. Может быть, у отца наконец случился сердечный приступ, которого так ждали все эти годы?

– Что он сказал?

– Крещение ребенка. Интересовался, можешь ли ты прибыть, если захочешь. В это воскресенье.