Отбросив всю эту ревнивую чепуху, он поцеловал руку Мариссы… и встревожился, ощутив ее дрожь.

Он сжал ее холодные пальцы своими ладонями.

– Ты почему вся трясешься? Расстроена? Заболела? Тебе нужно к врачу?

Она отмахнулась от его волнения без свойственной ей грациозности.

– Я могу сама о себе позаботиться. Не переживай.

Да уж, конечно. Господи, Марисса совершенно ослабла, ее глаза потухли, движения едва контролируемы. Заболела, как есть заболела.

– Позволь мне проводить тебя наверх, детка. Не видеть тебя – пытка, но, кажется, лучше тебе пропустить Трапезу. Я принесу чего-нибудь поесть.

Ее плечи поникли.

– Я надеялась… Да, наверное, так будет лучше.

Она встала и пошатнулась. Он поймал девушку за руку, мысленно проклиная ее брата. Если ей понадобится медицинская помощь, к кому они обратятся?

– Давай, детка. Обопрись на меня.

Стараясь двигаться как можно медленней, он повел ее на второй этаж, а там – мимо комнаты Рэйджа и Мэри, мимо комнаты Фури и еще дальше, пока они не добрались до угловой гостевой комнаты, отведенной ей.

Она положила ладонь на медную ручку.

– Извини, Буч. Я хотела провести этот вечер с тобой. Думала, у меня будет больше сил.

– Может быть, вызвать врача?

Когда Марисса подняла взгляд на его лицо, ее глаза затуманились, но вместе с тем смотрели неожиданно спокойно.

– Нет ничего, с чем я не справилась бы сама. Скоро приду в норму.

– Но… прямо сейчас я невероятно хочу поухаживать за тобой…

Она улыбнулась.

– Никакой опеки, ты помнишь?

– А что, если я просто хочу сам себя успокоить? Это считается?

– Да.

Они неотрывно смотрели друг на друга, и в бестолковой голове Буча пронеслась пронзительная мысль о том, как любит он эту женщину. Любит до смерти.

И хочет, чтобы она знала это.

Он провел большим пальцем по ее щеке, думая: как жаль, что у него нет дара красноречия. Он хотел произнести какие-нибудь изящные и нежные слова, чтобы положить хорошее начало для бомбы на букву Л. Но в горле пересохло.

Он выпалил слова, которые, как всегда, не отличались изысканностью.

– Я тебя люблю.

Глаза Мариссы округлились.

Вот черт. Кажется, чересчур рано…

Она обвила руками шею Буча и крепко прижалась, пряча голову на его груди. Когда он обнял ее и чуть вконец не расчувствовался, в коридоре послышались голоса. Открыв дверь, он втолкнул ее в комнату, решив, что им самое время уединиться.

Подведя Мариссу к постели и помогая лечь, он ощутил в голове гул довольно-таки чувствительных слов и приготовился сказать что-нибудь романтичное. Но не успел, она схватила его за руку и сдавила так крепко, что хрустнули кости.

– Буч, я тоже люблю тебя.

Эти слова заставили его забыть о дыхании.

Совершенно ошарашенный, он опустился на колени рядом с кроватью и улыбнулся.

– Детка… Зачем? Я-то думал, что ты умная женщина.

Она тихо засмеялась.

– Ты знаешь зачем.

– Жалеешь меня?

– Ты достойный мужчина.

Он прокашлялся.

– Совсем даже нет.

– Как ты можешь такое говорить?

Что ж, смотрим. Его выгнали из отдела по расследованию убийств за то, что он расплющил подозреваемому нос. Он занимался сексом в основном с проститутками и женщинами, опустившимися на самое дно. Стрелял в других людей, убивал их. А еще та ерунда с кокаином и нынешнее злоупотребление скотчем. И разве не стоит упомянуть, что с момента гибели сестры у него появились суицидальные наклонности?

Да уж, если он и достоин чего, так это путешествия на свалку.

Буч хотел было рассказать всю правду, но остановился.

«Закрой свою пасть, О’Нил. Эта женщина говорит, что тебя любит, она больше того, чего ты заслуживаешь. Не разрушай это своим омерзительным прошлым. Начни все заново, здесь и сейчас, с ней».

Он потер пальцем ее безупречную щеку.

– Я хочу тебя поцеловать. Ты позволишь?

Марисса замешкалась, и он не мог ее за это винить.

В последний раз, когда они были вместе, произошла полная неразбериха – его тело извергло то отвратительное вещество, да еще и нагрянул ее братец. Кроме того, Марисса, очевидно, устала.

Он отодвинулся.

– Извини…

– Дело не в том, что я не хочу быть с тобой. Очень хочу.

– Тебе не обязательно что-либо объяснять. И я счастлив просто быть рядом с тобой, даже если я не могу…

«Быть внутри тебя».

– Даже если мы… ну, словом, не займемся любовью.