Азартные игры и наркотики были частью жизни человека всегда, и этого не изменишь. Большинство проблем с азартными играми в Америке – это результат кредитно-финансовых проблем населения, искусственно создаваемых мошенниками, стоящими у руля нашей экономической системы. Азартные игры являются неотъемлемой частью нашей больной культуры. Сегодня даже фондовый рынок работает по правилам и законам Лас-Вегаса. И бедные американцы голосуют за налоговые поблажки богатым, потому что сами мыслят категориями азартной игры. Они сами тоже надеются когда-нибудь выиграть в лотерее.

Лично я считаю, что рисковать деньгами в играх случая просто глупо. Другое дело, если исход игры зависит от мастерства и опыта игроков, хотя и в этом случае лучше вести себя осторожнее. Что же касается психоактивных веществ, то это личное дело каждого отдельного человека. Я не имею привычки придираться к аппетитам людей, покуда они не вредят окружающим. Отношение к порокам должно регламентироваться манерами.

Я считаю верхом неприличия подвергать другого человека опасности особенностями своего мировоззрения или наличием контрабанды. Попытки тайком принести в чужой дом какие-либо нелегальные субстанции идут вразрез с законами гостеприимства. Человека, предпринявшего такие действия, следует изгнать из своего дома раз и навсегда. Самым вопиющим хамством следует считать попытки вштыриться герычем в чужой туалетной комнате. А если вы вдруг посинеете и хозяину придется возиться с вами, чтобы вернуть к жизни? Что нужно сделать, чтобы еще больше надругаться над законами гостеприимства? Если только заставить хозяина ломать голову, как избавиться от вашего безжизненного тела.

Кит Ричардс назвал свою группу «X-pensive Winos», когда застукал музыкантов за распитием дорогого Château Lafi te и услышал, что они решили просто «немножко освежиться». Да, свой стиль пития я тоже могу назвать «дорогущим виноголизмом», потому что вот уже лет десять я никакого алкоголя, кроме вина, почти что не употребляю. Я – виноголик с богатой картой марочных выдержанных вин. Нет, никаких обетов или чего-то такого я не давал. Я выпиваю хотя бы одну «маргариту» в год, время от времени потребляю ром с имбирной газировкой, очень редко прохожусь по пиву, но после долгих лет питейных проб и ошибок я пришел к выводу, что лучше остановлю свой выбор на вине.

В девяностых я в весьма значительных количествах потреблял бельгийское пиво. Я любил Duvel, который при крепости в 8,5 процентов пьется почти как вино, и время от времени попивал Lambic с малиновым или персиковым вкусом. Некоторые бельгийские сорта я пил только из-за их названий, например таких, как Mort Subite (пиво, кстати сказать, шикарное), Judas, Lucifer, Sublime и Satan. Если мне вдруг захочется пива сегодня, я возьму себе Stella Artois. Но в действительности я от пива отказался почти полностью, потому что не хочу превратиться в стокиллограммовую пивную бочку. Что бы кто вам ни говорил, знайте, что ни от чего не толстеют так, как от пива.

А еще я перешел на вино, потому что уверовал, что оно вполне совместимо с эволюционным процессом. Вино люди пили с до исторических времен, а спирты, полученные в процессе перегонки, мы потребляем меньше тысячи лет. Из всего этого я делаю вывод, что на адаптацию к воздействию вина времени у человеческой печени было на тысячу лет больше. Алкоголя в вине содержится не так много, как в крепком бухле. Я не уверен, что эволюция уже успела одарить наши организмы энзимами и антителами, необходимыми для переработки сорока– и пятидесятиградусных напитков, но почему-то даже не сомневаюсь, что мое тело легко справится с литром Barolo. А еще я по собственному опыту знаю, что с крепким бухлом переборщить гораздо легче, чем с вином, особенно когда начинаешь путать наличие бесплатного бара с чувством жажды. Еще текилы? Да, на здоровье, дорогая, машину поведу я.

Еще несколько слов о спиртном: я знаю, что эстету положено любить редкие шотландские вискари, дорогие коньяки и «eau-devie». Говорят, эти вкусы нужно в себе специально вырабатывать, тогда как я, вспоминая, как бабушка дала мне, недавно научившемуся ходить карапузу, глотнуть своего пива, помню, что оно мне понравилось сразу же. «Ммм, пиво – это здоровско! Еще хочу!» С другой стороны, я так же четко помню, что вино мне в детстве пришлось не по вкусу. Хотя уже много позже я сообразил, что произведено оно, скорее всего, было из винограда, выращенного где-нибудь на канадско-американской границе, если он вообще там растет.

Вино – штука вкусная… даже очень вкусная. Но если вас периодически тянет разбавить его фруктовым соком или если вкус к вину вам пришлось в себе «вырабатывать», то вы, скорее всего, просто сами себя обманываете. Лет двенадцать назад у меня в жизни был короткий период, когда я пил только виски, но и то только потому, что знал: если уж я и выпью стаканчик, то на продолжение меня уже не хватит.

Моего дедушку, в каком бы небесном баре он сейчас ни был завсегдатаем, наверно, разочаровал бы тот факт, что я дожил до седин, не сподобившись допить до конца ни одного мартини, но он бы похвалил меня за то, что я не изменяю своим вкусам и привычкам. Именно он дал мне впервые попробовать Château d’Yquem и Château Haut-Brion, старейшее Шато Бордо, которое, как он мне сказал, было придумано О’Брайенами, только французы потом исковеркали название. Знаменитая шутка. Но никто не возьмется отрицать, что Lynch-Bages и вправду создал ирландец.