Я уже много лет не участвовал в драках, и, ввяжись я в потасовку сегодня, у меня, наверно, случится инфаркт (если, конечно, не получится победить за первые десять секунд), но за жизнь помахать кулаками мне пришлось не единожды. В последний раз, как мне сейчас помнится, это произошло на лофт-вечеринке в самом конце двадцатого столетия. Тогда я сцепился в кулачном бою с великим художником и джентльменом, которого безусловно уважаю. В действительности, если бы я не ценил этого замечательного пьяницу так высоко, у меня бы, наверно, не вызвали возражений (в конечном итоге выраженных в физической форме) его многократные «а не пойти бы ли вам обоим на…», которыми он прерывал мою беседу с весьма привлекательной девушкой, и сопутствующие этой фразе настырные попытки заставить меня подписать петицию о защите окружающей среды в Антарктиде, которую я, кстати сказать, всецело поддерживал.

Я уже и забыл, кто тогда ударил первым, но помню, как нас разнимали. Меня сняли с художника, когда я, ухватившись руками за его уши, уже пытался барабанить его головой об пол. Но больше всего меня тогда позабавило, что одна из наблюдательниц, тоже знаменитая художница, начала кричать нам: «Перестаньте! Перестаньте! У нас в мире искусства драться не принято!» Да не ужели? Меня это заявление насмешило даже в тот момент. Мне-то ведь казалось, что драки всегда были вполне нормальным и даже жизненно важным аспектом социальной жизни в мире искусства, особенно в безмятежную эпоху расцвета абстрактного экспрессионизма и во время пьяных артистических дебатов в «Cedar Tavern». Это был способ настоять на своем.

Хоть обидные слова и считаются поводом для насильственных действий или их оправданием, я не раз убеждался, что при помощи хорошо продуманного оскорбления можно предотвратить перерастание вербального конфликта в более неприятную и потенциально болезненную физическую форму. Как правило, у любого спора, приводящего к публичной потасовке, имеются свидетели. Если вам удастся одержать над противником чистую победу на словах (в присутствии этих свидетелей и, в идеале, хорошенько их рассмешив), оппонент чаще всего предпочтет потихонечку смыться с поля боя, чтобы в спокойной обстановке разработать планы мести. Но чем дольше будет длиться процесс планирования, тем бессмысленнее будет казаться сама идея возмездия.

Оскорбление должно быть точным и предельно конкретным. Расплывчатое обзывательство общего характера зачастую и оскорблением-то считаться не может, а произносящий их рискует выставить себя расистом, ханжой или мракобесом. «Черномазый!» «Педрила!» «Коммуняка!» Ой, я вас умоляю! Настоящее, высококачественное оскорбление должно представлять собою уникальное по форме описание определенных аспектов личности адресата, вызывающих у самого адресата крайнее отвращение, или, при достаточном уровне мастерства, тех или иных недостатков, наличие которых в себе адресат смутно подозревал, но не желал признавать.

Большинство мужчин пользуется скудным набором стандартных негативных эпитетов, совершенно не задумываясь об уровне их общего качества и уместности применения. «Придурок!» Как оригинально. «Подонок!» Просто блеск. Эффективное оскорбление, то есть замечание, бьющее «не в бровь, а в глаз», должно быть талантливо изобретательным и максимально точным.

Еще одним важным аспектом, способным повлиять на исход драки, является чувство страха. Никогда никому не показывайте своего страха. Смейтесь своему страху в лицо. Расслабьтесь, улыбайтесь и дышите спокойно, даже если под рубашкой из египетского хлопка трепещет сердце, а наполнивший весь организм адреналин приказывает немедленно уносить ноги. Понятно, что уносить ноги и надо, но только в своем темпе и на своих условиях.

Бегство и правда является самой лучшей альтернативой реальной потасовке, но оно не должно быть слишком явным и слишком поспешным. Традиционным приглашением на поединок, как правило, служат слова: «Выйдем, поговорим?» И вот уже вне помещения и не на виду у честной публики у вас появляются варианты. К примеру, можно попробовать по-быстрому сделать ноги, предложить обсудить компромиссное решение конфликта или принести сдержанные, минимально достаточные извинения. Но бегство всегда можно обернуть триумфом: «Жаль такси не вовремя подвернулось, а то бы я тебе все мозги вышиб, если бы они у тебя, конечно, были». Огромную роль играет выбор прощальной фразы. Новаторской фразой можно продемонстрировать, что вы отказываетесь ограничивать себя архаичными «мачо»-стандартами.

Конечно, в тех случаях, когда оппонент выглядит слишком уж опасно, можно предложить ему разобраться на улице, пропустить вперед себя в дверь, а потом найти другой выход из помещения. Спустя годы всегда можно будет сказать: «Ой, ты вышел прямо на улицу? А я-то тебя дожидался у служебного входа в переулке! Ну, тогда как-нибудь в другой раз!»

Пороки – это какие-то любимые занятия или пристрастия, не одобряемые основной массой населения, например, наркотики, выпивка, курение, азартные игры или сексуальные забавы, выходящие за рамки, установленные церковью и/или государством. Другими словами, то, что называется «дурными привычками». Иногда эти пороки просто доставляют нам удовольствие. Иногда эти пороки доставляют нам огромное удовольствие, и именно по той причине, что остальные люди очень не хотят, чтобы эти пороки у нас были. Иногда эти пороки доставляют нам удовольствие, которого мы потом немного стыдимся.

Но жить и сосуществовать с пороками всем нам будет гораздо легче, если мы сможем понять их суть. И, может быть, даже их немного полюбить. Ведь пороки всего лишь стараются помочь нам жить чуть повеселее.

Английское слово «vice», то есть «порок», происходит от латинского « vitium» , то есть «ошибка» или «недостаток», и противопоставляется по смыслу слову «добродетель», или «virtue», произошедшему, как мы уже говорили, от латинского «virtus» . По идее, пороки делают человека слабым, тогда как добродетель придает ему силы, хотя иногда нам встречаются и люди, обретающие силу именно благодаря своим порокам. Сегодня нам на каждом шагу долдонят о трезвости, а умеренность даже уже и не обсуждается. Старомодную добродетель умеренности почти полностью заменила концепция полного воздержания. Но «умеренность» – это не воздержание, а сдержанность, но об этом, равно как и о древней народной мудрости, гласящей, что «все хорошо в меру», все почему-то забыли. Теперь считается, что либо все, либо ничего. А так жить нельзя. Вы ведь знаете, как закаляется сталь. Берется раскаленный докрасна клинок, а потом быстро помещается в какую-нибудь холодную среду. Ну вот, может быть, что-то подобное можно делать со своим собственным мозгом или с силой воли. Я скажу так: делайте все, что считаете для себя нужным. Закаляйтесь на здоровье. Но держитесь подальше от тех, кто пытается все решать за вас. Искоренение пороков является одним из любимейших занятий правительства, потому что позволяет борцам с пороками чувствовать себя праведниками, а также дает возможность несказанно богатеть огромному количеству охотников за длинным баксом, находящихся по обе стороны закона. Без наркотиков не будет не только наркобаронов, но и наркополицейских. Однако, запрещая те или иные виды деятельности, доставляющие удовольствие значительным по численности меньшинствам (а то и абсолютным большинствам) населения, нас часто вводят в заблуждение относительно реальных причин этих запретов. Иногда дело не в самом пороке, а в том, кто его в основном практикует. Недавние исследования эры «сухого закона» в Соединенных Штатах показали, что в действительности Восемнадцатая поправка была направлена не столько против алкоголя, сколько против конкретных этнических групп.