Не буду дальше излагать мысли, копившиеся в моей голове по этому поводу. Кто хоть когда-нибудь занимал мало-мальски руководящий пост, конечно, поймет мои терзания, но остальным это было бы просто неинтересно. Скажу только, что в таком состоянии я пребывал часов до девяти утра, когда неожиданное происшествие вывело меня из перманентной задумчивости.

Со стороны реки к корпусу двигалась занимательная процессия. Впереди плелся Петрович, наш администратор и заядлый рыбак. Его рука висела на косынке и была залита покрасневшим от крови коллоидом. Бегая вокруг раненого мужа, причитала жена Петровича. Позади шествовали еще два рыболова, которые с довольным видом тащили уже уснувшую пилозубку на продетой через жабры палку. Эта рыба — мутантная щука, подарочек от Чернобыльской АЭС, рванувшей неподалеку от этих мест тысячелетие назад. Вообще-то она была очень осторожна и пуглива, но во время нереста, в июне, становилась крайне агрессивной. Сначала этих монстров хотели было всех уничтожить, однако, экологи оказали стойкое сопротивление — "мы рискуем нарушить уникальный гидроценоз". К тому же, еще не было ни одного случая, чтобы кого-нибудь закусали до смерти — все-таки настолько крупные экземпляры, способные на это, встречались очень редко.

Группу рыбаков замыкал молодой человек в запыленном и помятом комбинезоне командира канонерки, который посмеивался над своими спутниками. Этот канонерщик являлся еще одним членом моего экипажа и, хотя отличался оригинальностью поведения, носил весьма банальное в наших кругах имя — Скорпион. Я высунулся из рамы и помахал ему рукой, подзывая к себе. Скорпион оставил компанию, подошел к моему окну, забрался на подоконник и спрыгнул в комнату, при этом не переставая говорить:

— Ну и умора же, Фобос! Представляешь себе, иду я, значит, от поселка мимо старицы...

Я сощурил глаза:

— Так-так... Значит, ты опять ночевал в поселке? Дождешься, что когда-нибудь местные ребята тебе навешают, как следует...

Скорпион чертыхнулся сам на себя, мол, надо же: вот так моментально проговорился, но не стал искать оправданий, а просто махнул на меня рукой:

— Хватит, ей-богу, воспитывать. В отличие от тебя, я не могу вести аскетический образ жизни.

Мне пришлось примирительно усмехнуться:

— Ну ладно. Так что же случилось?

Замолчавший было, Скорпион вновь оживился:

— Значит, иду я мимо старицы и вижу картину: на берегу лежит здоровенная пилозубка, — он кивнул головой в сторону окна, — ну, ты же ее видел, зверюга в полтора метра, не меньше. В ней торчит гарпун. Вокруг рыбы скачут два мужика, ну прямо как кроманьонцы около попавшего в ловушку мамонта, а рядышком сидит и воет Петрович, заливая порванную руку коллоидом.

Сценка, конечно, интересная, однако, я не понимал, что же вызвало у моего канонерщика такое бурное веселье. Скорпион хлопнул себя по ляжкам:

— Да слушай же ты! Самое прикольное было потом. Рыбина вроде бы успокоилась. Мужики продели ей в жабры палку, а когда стали поднимать — пилозубка на последнем издыхании махнула в сторону хвостом. Петрович, который начал потихоньку подходить к добыче, от испуга прыгнул назад, поскользнулся на куске глины и шлепнулся в заводь. Его товарищи бросили улов и стали помогать ему выкарабкиваться из илистого мелководья. Вдруг позади пострадавшего, из воды, показалась чья-то покрытая водорослями спина. Петрович в отчаянии забарахтался и закричал, дескать, помогите, она откусит мне ногу. Мужики побледнели и трясущимися руками выволокли его на сушу. Сапог нашего администратора зацепился за сук коряги. Всех охватил нервный смех. Но до этого двое мальчишек, рыбачивших неподалеку, услышали вопли и сообщили в поселок, что какому-то дяде пилозубка откусила ногу. Шухер, скажу тебе, был грандиозный: санитарная авиетка, корреспондент местной газеты и телерепортер, кровожадно искавший камерой откусанную конечность. На трех машинах из поселка примчались то ли любопытные, то ли какие-то биологи. А кульминацией стало появление громко возмущавшейся бабенки, которая за ухо тащила к своему мобилю хныкавшего мальчишку с поломанной удочкой и кричала в адрес мэрии нелицеприятные фразы, вроде "развели всяких гадов, которые могут сожрать наших детей...". Корреспондент понимающе кивал головой и записывал что-то в блокнот. — Скорпион, хохоча, вытирал слезы. — Но самое главное, репортер, спрятав камеру, стал сокрушаться, где же, мол, обещанная откусанная нога, и навлек на себя гнев местного начальника, который послал его на три веселых буквы и запихнул обратно в авиетку.

Я тоже заулыбался, но не потому, что меня рассмешил рассказ командира канонерки. Просто глядя на хохочущего человека трудно остаться равнодушным. Скорпион закашлялся, помотал головой и продолжил все на ту же тему:

— Петрович, скажу я тебе, Фобос, еще тот кусок прикола.

— Ты бы лучше занялся вербовкой экипажа.

Скорпион встал с моей постели, потянулся и неожиданно зевнул:

— Это, э-эх, мое, у-ух, дело. Операторов я тебе нашел. Стрелков нам пришлет командование. Осталось только укомплектовать канонерку пилотами. Я хочу съездить в Патагонию.

— Куда?

— В Патагонию.

— Делать тебе нечего: тащиться в такую даль. Проще слетать на Луну — это, во всяком случае, гораздо быстрее, чем искать чего-то на юге Аргентины.

— Ни хрена ты не понимаешь. Там на базе можно найти классных мальчишек. Хочешь со мной?

Я погрозил канонерщику пальцем:

— Только не думай, что тебе удастся сделать это за мой счет.

Скорпион изобразил безвинно обиженного человека:

— Да у меня и в мыслях такого не было.

— Ладно: иди, приведи себя в порядок, и мы отправляемся в твою Патагонию. Надеюсь, к обеду мы вернемся домой?

— Тебе бы только пожрать... — Скорпион опять зевнул.

— Хватит тут показывать мне свои гланды, — сказал я раздраженно. — Когда зеваешь, надо прикрывать рот ладонью.

— Ну, еще скажи что-нибудь...

— А вообще-то, по ночам надо спать, а не шляться по...

— Стоп! — Скорпион поднял руки вверх. — Каюсь и сдаюсь на твою милость, мой командир.

— Иди уж, ради бога. — Я безнадежно отмахнулся. — Да! Не забудь, что мы все-таки договорились через полчаса лететь в Патагонию.