— Хрустальный саркофаг... Скажите проще — стеклянный гроб. А вдруг не открою? А вдруг меня забудут?

— Такого не бывает...

— Но мне страшно. — Он сел. — Умоляю вас, мистер, ну, пожалуйста, не убивайте меня. Я так хотел вернуться после этого рейса на Землю. Поймите — там мои друзья. Они нормальные, не искусственными. Мне было так здорово с теми ребятами. Если вы прикончите меня, то воскрешение будет не раньше, чем через три года. За это время они вырастут. Я не хочу терять друзей.

— Но ты в любом случае взрослеешь в пять раз медленнее.

Мальчишка разрыдался:

— Оставьте меня живым, оставьте...

Я впрыснул ему успокоительного:

— Ладно, ладно, малыш, договорились. Тебя возьмут на канонерку.

Через несколько минут Скорпион уведет свое утлое суденышко в опасный путь домой. Нет, я знаю — он доберется нормально. Но вот встретимся ли мы когда-нибудь? Не останемся ли мы, кто не покинул линкор, вечными заложниками хрональной бездны монополя? И что за сила заставляет мой рассудок посылать корабль вперед, в эту разинутую пасть? Что за трепетное чувство растет в моей груди?

Киберы удирали по градиенту дефекта вакуума. Мы последовали за ними, как обезумевшая гончая, почуявшая раненую дичь и ни за что на свете не желающая упустить ее. Впрочем, размышляя о создавшемся положении, я становился все более и более мрачным. Ощутив такую перемену в моем настроении, ребята в командирской рубке затихли. Я оглядел троицу операторов. Пак и Рак несли дежурство, а свободный от вахты Жан; пытался хоть немного восстановить поврежденное оборудование. Собственно говоря, это занятие имело только психологическую подоплеку — управляемость кораблем снизилась лишь на несколько процентов. Просто Жан, как мне показалось, решил никуда не отлучаться от меня. Он старательно вычищал оплавленные внутренности компьютера, шмыгая носом и время от времени залезая отверткой под забрало скафандра, чтобы почесать висок или скулу.

Час назад я послал донесение на кольцо, господину директору. В нем была высказана просьба прекратить преследование, так как линкор киберов и без того основательно поврежден и не способен нанести хоть маломальский урон. Теперь я ожидал ответа. Конечно, я был уверен, что со мной согласятся. Прошло еще минут сорок. Напряженность хронального поля росла. Рак изредка показывал мне на детектор и покачивал головой, мол, смотри, что творится, но я лишь отмахивался, дескать, и без тебя вижу.

— Ну что же они там молчат, черт бы их всех там побрал! Я не выдержал и так стукнул по подлокотнику кулаком, что,. все кресло завибрировало. Пак отвлекся от экранов мониторов:

— Наверняка они раздумывают, мистер...

— А что тут раздумывать? Мы можем гнаться за этим линкором тысячелетие и ровным счетом ничего не добиться!

Рак поднял руку.

— Сообщение, мистер!

Резко развернувшись к своему пульту, я буквально вдавил клавишу "прием":

— Продолжайте преследование... Продолжайте преследование...

И все. Никаких разъяснений. Никаких конкретных указаний. Постепенно дикая злоба овладевала мной. Заскрипев зубами, я медленно поднялся со своего сидения. Даже мои операторы инстинктивно втянули головы в плечи.

— Дай мне канал обратной связи, — приказал я Паку.

— Готово, мистер.

Подняв глаза к потолку, я принялся чеканить слова:

— Вам хочется в ванной пиво попить. Вам хочется женщин прекрасных любить. Вам хочется просто красиво пожить. Но вы не хотите за это платить... Ну что ж, мы не вправе вас в чем-то винить. Живите...

Спасибо за то, что вы создали нас. Спасибо за то, что вы кормите нас. Спасибо за то, что вы поите нас. Мы выполним самый безумный приказ. Пускай мы при этом погибнем за вас. Живите...

Нам хочется просто побыть в тишине. Нам хочется просто забыть о войне. Нам хочется истину спрятать в вине. Но мы вам покорны, послушны вполне. Пусть выпадет даже сгореть нам в огне. Живите...

Но я вас хочу попросить об одном. Когда зябкий сумрак стоит за окном, когда предаетесь порокам тайком, когда вам приснится трехглавый дракон, когда принимаете новый закон, когда вы услышите раненых стон, когда призовут вас на Армагеддон — живите... Живите.

Пак посмотрел на меня осуждающе, мол, стоило ли так изощряться? В ответ я показал ему пальцем на монитор, давая понять, что не желаю сейчас выслушивать его мнение, а хочу, чтобы меня оставили в покое. Мне действительно надо было подумать о том, как долго может продолжаться эта бессмысленная гонка, и что таиться там, у жерла монополя. Запасов нам хватит года на два активной жизнедеятельности. Киберы же могут продержаться сотни лет. Мы тоже способны лечь в анабиоз, но, сдается мне, что это преследование вряд ли когда-нибудь завершится. Скорее наши корабли рассыплются в металлическую пыль, а тела наши превратятся в ледяной прах, чем будет новое сражение. Я хотел уже обнародовать свой вердикт, как вдруг Рак с грохотом отодвинул кресло, едва сохранив равновесие.

— Цель в десяти! — воскликнул он.

Оставшихся десять секунд моему экипажу было более чем достаточно, чтобы открыть огонь по новому противнику — невесть откуда взявшемуся эсминцу киберов. Мы уже не страховались и очертя голову бросились на врага. Киберы, очевидно, не ожидали такого развития событий, поэтому в первые мгновения их огонь был более хаотичным, чем обычно. Тем временем линкор противника, получивший мощного союзника, снял защитный экран и ринулся в сторону гипотетической точки, где должна была быть, по моим расчетам, горловина монополя. Он, однако, тоже успевал постреливать по нам. Одновременно от эсминца отчалили канонерка и абордажные снаряды. Похоже, наше положение, еще недавно казавшееся мне более чем стабильным, теперь было воистину критическим.