Я прибыл на центральный пост корабля. Меня ожидали три человека. У порога встречал мужчина в строгом черном комбинезоне, оказавшийся агентом ЦПУ. "Не поленился прилететь в такую тьмутаракань", — отметил я про себя. Кроме него, в помещении находились приятной наружности женщина небольшого роста и пожилой седой толстячок с бегающими глазками. Оба этих субъекта были облачены в голубые шерстяные костюмы с пушистым ворсом. Заметив, что я разглядываю их, толстячок улыбнулся:

— Здравствуйте. Я Эрик Ньютон, а это моя коллега Диана Леди.

"Вот это имена, — мелькнуло у меня в голове, — как у артистов бродячего шапито".

Толстячок тем временем сделал шаг мне навстречу, всеми своими жестами показывая свою искреннюю доброжелательность:

— Мы псих...

— Ологи, — с поспешностью закончил его фразу агент из ЦПУ.

"Черта с два, — сразу сообразил я. — Не психологи, а психиатры. Наверное, Скорпион наболтал им кучу лишнего, и командование решило, что у меня крыша поехала",

Оба медика принялись наперебой любезничать, выуживая из меня сведения и, по-видимому, записывая все сказанное на диктофон. После нескольких минут такой беседы я почувствовала себя жутко тоскливо.

— Послушайте, — промолвил я, — оставьте-ка меня в покое. Я потом все вам объясню, а сейчас не стоит бередить мою душу.

— Не говори глупостей! — громко произнес агент в черном. — Кому-кому, а тебе не стоит ссылаться на душу.

— А почему это не стоит! — Я повернулся к нему, и мои пальцы помимо воли сжались в кулаки. — Я что, по-вашему, бездушный кибер? Запомни, фискал поганый, мы тоже люди, так как созданы из живой человеческой плоти. — Я сделал шаг в его сторону. — Или ты сомневаешься в этом?

— Соблюдай субординацию! — возопил представитель ЦПУ истеричным голосом и моментально выхватил из кобуры генератор силового поля. — Ты не смеешь с нами так разговаривать!

Я замер: "Бесполезно срывать злость на этом недоумке. Психиатры только и ждут от меня какой-нибудь агрессии, чтобы упрятать далеко и надолго".

В этот кульминационный этап конфликта женщина маленького роста подарила мне лучезарную улыбку, от которой по моему телу пробежала дрожь успокоения, и предложила:

— Вы слишком переволновались. Не желаете ли сначала отдохнуть, привести себя, так сказать, в порядок.

— Вы жутко догадливы, — ответил я уже не так злобно и направился к двери.

Когда за моей спиной переборка практически придвинулась на свое место, я быстро повернулся и сунул в оставшуюся узенькую щель краешек перчатки скафандра. Так как корабль не находился в состоянии боевой готовности или же аварии, механизм принудительной герметизация внутренних помещений был инактивирован, поэтому у меня не возникало опасений остаться без пальцев. Так оно и было: дверь, натолкнувшись на преграду, просто остановилась, не доехав буквально полсантиметра до замка. Находившиеся на центральном посту люди не заметили этой уловки, и я мог подслушать, о чем они беседуют.

— Итак, — произнес агент ЦПУ мрачным голосом, — что вы думаете об этом экземпляре?

Я подавил в себе желание ворваться в помещение и прикончить мерзавца, говорившего обо мне, как об испортившейся вещи.

Агенту ответила женщина:

— Ничего страшного. Простое состояние , которое часто наблюдается как реакция на перевозбуждение. У этого несчастного офицера, по-видимому, во время боя был уничтожен резервуар скафандра с психосоматиками, поэтому и не осуществлялась психологическая коррекция. Пара сеансов гипноза приведет его в порядок.

В разговор вмешался толстячок:

— Вы настроены слишком благодушно, Диана. Пациент находится скорее на переходном этапе между дистимией и , а значит требует к себе пристального внимания.

Я узнал все, что хотел, поэтому осторожно высвободил кисть руки. Дверь с чуть слышным щелчком закрылась.

Придя в отведенную мне каюту-люкс с ванной, я, размышляя о своей судьбе, автоматическими движениями включил воду, отрегулировал ее температуру и принялся раздеваться, снимая предварительно тщательно дезактивированный скафандр. Когда эта операция подходила к своему завершению, мне показалось, что в пробитом кармане правой штанины лежит нечто объемистое. Повозившись с заклинившей застежкой, я извлек на свет божий слегка подпаленную по уголкам книгу. В первое мгновение я стоял в полнейшем недоумении, а затем с замирающим сердцем узнал Новый завет, отобранный мною у погибшего Арика. В моей голове опять воскресли картины последних минут существования линкора, и я трясущимися пальцами швырнул книгу в угол. Однако тут же опомнился и поднял ее. Из одного места торчала помятая длинная закладка, на которой было нацарапано еле разборчивыми каракулями, по-моему, латинское изречение.

— , — с трудом прочитал я и открыл отмеченное место.

Фигурная скобка заключала в себе целый абзац, а справа от нее поперек текста было написано: "Таковы они все: что, Корвус, что Март, да и Фобос не лучше". Отрывок же гласил:, "Ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении: воинов, говорю одному: "пойди", и идет; и другому: "приди", и приходит; и слуге моему: "сделай то", и делает".

Я покачал головой. На моих глазах навернулись слезы. "Милый, наивный Арик. Ну что же я мог поделать. Никогда раньше не одолевали меня мысли о самопожертвовании ради спасения другого. Я не знал страха смерти, а значит, и не ведал цены жизни... Прости меня, если, конечно, ты еще можешь это сделать..."