Я окаменела. Откуда ему известно про гувернера? Разве я говорила?

— Дьявол, кто посмел так облажаться? — выругалась, стиснув зубы, — откуда вам известно про Стоуна?

— Не вы ли говорили, леди Блайт, что сплетни — это преимущество деревни?

Я растерялась. Он запомнил мои слова. Он точно дьявол! Настоящий, во плоти!

— Вы меня пугаете, Джеймс.

— Почему? Потому что говорю правду? Или потому что хорошо вас знаю?

— Потому что… — я вновь задыхалась, вцепившись в седло обеими руками, — потому что… как это хорошо знаете?

— Лучше, чем вы сами себя знаете, леди Блайт, — произнес с той уверенностью, которая шевельнула в душе суеверный страх, — и знаю, что вы любите меня, Анна, но боитесь сказать.

Слезы подступили к горлу, удушая, словно удавкой. Я покусывала губы, едва сохраняя остатки самообладания.

— Джеймс… я…

— Ваш муж… этот чертов ублюдок, который никогда вас не ценил, — его голос стал безумно громким и обличающим, — приехал только ради одного, чтобы дать вам развод. А я, леди Блайт… Анна, я жалею только о том, что потерял голову от ревности, когда увидел тебя с Вебером и сделал мисс Бейли предложение, — его голос тоже прерывался от тяжелого дыхания. — Все дело в том, что я люблю тебя. И я не могу с этим ничего поделать. Я бы с радостью, поверь мне, вырвал из груди сердце, уехал на другой конец мира, чтобы никогда, слышишь, никогда тебя не видеть. Но я не могу. Я люблю тебя больше этой чертовой жизни, больше всего на свете. Я люблю тебя. Ты слышишь, Анна?

Я тихо рыдала, прижав к губам побелевшие кулаки. Эмоции разрывали сердце, выворачивали душу, медленно рассекая ее на куски. Я глядела себе под ноги, не в силах поднять голову. Шарахнулась от его прикосновения, как от удара. Это было больно. Больнее, чем когда Энтони впервые мне изменил. Больнее, чем грядущий развод. Чем унизительное положение разведенной женщины.

Медленно я ощутила, что вокруг смыкаются объятия, что к макушке прижались его мягкие губы, что его сердце стучит громче и сильнее моего собственного. Я рыдала уже в голос, шмыгая носом, вцепившись в его одежду. Он был моим всем… моей жизнью. Я понимала, что буду любить его до последнего своего вздоха.

— Прости меня, моя любимая, — он утешал, думая, что я плачу из-за него, — моя Анна…

Я стукнула его в грудь, чтобы он замолчал. Это было невыносимо. Я должна успокоиться.

— Джеймс, ты ни в чем не виноват, — произнесла, когда поняла, что способна сказать целое предложение, не срываясь на всхлипы и плачь.

— Останься со мной, — его голос обволакивал и ласкал.

— Остаться? — он даже не знал, как я этого хотела. Просто быть с ним всю жизнь. — Как кто? Любовница?

— Анна, пожалуйста…

— Я не могу, — в другой раз бы смогла, но не сейчас.

— Я разорву помолвку.

Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Едва сдержав вновь накатившие слезы, ответила категорично:

— Если ты это сделаешь, Мери Бейли будет опозорена.

Если честно, мне не было до нее дела. Но я не могу быть дрянью перед самой собой.

— Я никогда не забуду о том, что было здесь, в Шропшире, — произнесла, сглатывая молчаливые слезы, — я уеду, Джеймс. Я убегу от тебя на край света, чтобы ты мог жить спокойно. Но я буду счастлива. Поверь мне.

— Счастлива? — повторил он, будто не сознавая смысл этого слова.

— Я буду не одна… — я закусила губу до крови. Почему я хочу сказать ему о ребенке?

Его глаза сощурились, губы распахнулись, будто я вонзила ему кинжал в сердце. И я сказала:

— Я беременна, Джеймс…

Первые утренние лучи касались золотистых полей в долине. В чаще уже раздавался благодарный птичий щебет. Мне показалось, что я на несколько секунд умерла — такую бурю чувств я увидела в его глазах, что мир вокруг просто растворился…

Ночь не спешила отпускать даже тогда, когда наступило утро. Я сидела напротив лорда Беккета и не слушала, что он говорит, хотя от его слов зависела моя жизнь. Единственное, что мне удалось вырвать из контекста — то, что Чарльз не сидел на месте. В то время как мы с Остином выясняли отношения, он навестил доктора, который исследовал тело горничной.

— Почему, черт побери, вы не сказали? Почему я должен узнавать об этом последним? Вы вообще слышите меня, леди Блайт?

Я перевела на него задумчивый взгляд: «А? Что?»

— Почему, о том, что мистер Вебер травит крыс тем же ядом, что и людей, я узнаю так поздно? — он тряс меня за плечи, глядя свирепым и цепким взглядом прямо в глаза.

— А что здесь такого?

Он опешил и отпустил меня, тяжело вздыхая. Заговорил уже спокойно:

— Я вам жизнь пытаюсь спасти, леди. Или вы думаете, убийца оставит вас в покое? Я не могу работать, когда мне что-то недоговаривают. Мне потребовалось полдня, чтобы уломать вашу подругу во всем сознаться…