Я в последний раз провела пальцами по щеке. Зеркало сослужило мне двойную службу: я видела Уилла и одновременно рассматривала себя. Моя кожа была гладкой и здоровой, волосы густыми и блестящими. Девушка превратилась в женщину, которая была, среди всего прочего, женой и матерью. В осознании этих перемен я находила свою веру и решимость. И, прежде всего, у меня был свой собственный внутренний мир, в котором я могла жить и дышать свободно.

Я встала и повернулась лицом к Уиллу.

— Он приезжал по делам. — Я поцеловала его в нос и положила ладонь на грудь, где билось сердце. — Только бизнес.

— У меня есть одна идея, — сказал Уилл, когда откинул одеяло и лег в постель. — Если от имущества твоего отца останутся какие-то деньги, думаю, тебе стоит навести справки о покупке Casa Rosa. Мы могли бы сделать это. Я помогу тебе. Мне тоже нравится это место.

Я скользнула рядом с ним и положила голову на подушку.

— Этих денег будет недостаточно.

Он заговорщически улыбнулся.

— Я говорил тебе, что Мэг тоже оставила мне кое-что? Ты сможешь их взять. Ты должна взять. — он протянул руку и выключил свет. — Мы должны это сделать.

Я была на ногах уже четыре часа. Ступни горели, но пачка листовок продолжала уменьшаться. Нашей предпоследней остановкой был микрорайон ниже по течению реки, где узкие и сырые проходы между домами были завалены… лучше не спрашивайте, чем. Я постучала в дверь, когда-то ярко-синюю.

В окно высунула голову женщина в пластиковом фартуке.

— Чего надо?

Я начала заготовленную речь, но она нахмурилась.

— Раньше вы не очень-то разговаривали с нами.

— Но сегодня я пришла поговорить с вами.

— А мы вас не звали.

За моей спиной хихикнул младший аппаратчик партии, и я сдалась.

— Хорошо, — сказала я, пытаясь запихнуть листовку в почтовый ящик, где она и застряла.

Я с трудом подавила зевок: мистер Такер разбудил меня в 5:30 утра, чтобы узнать, в достаточно ли боевом состоянии мой дух.

Хороший вопрос.

Следующей была миссис Скотт, мой особый избиратель, которая, как я знала, провела большую часть дня в подготовке к моему визиту.

Мы с аппаратчиком втиснулись в маленькую гостиную, где поднос был накрыт кружевной салфеткой, а кувшин стоял на бисерной подставке. В углу подмигивал телевизор с выключенным звуком.

— Мы с миссис Сэвидж друзья, — объяснила миссис Скотт аппаратчику, — она замещает министра.

Я оглядела комнату. В результате долгих препирательств Совет заменил треснувшее стекло в двери после того, как жестокие соседи разбили его. Около оконной рамы виднелось свежее пятно штукатурки там, где стена треснула и в щель просачивалась сырость.

— Я рада, что Уилл смог организовать ремонт. Боюсь, вы натерпелись неудобства.

Миссис Скотт смотрела на вещи с другой стороны:

— Если бы эти пед*** не колотили мне в дверь, я бы никогда не выбралась из дома, чтобы познакомиться с министром.

Утро голосования встретило нас отвратительной погодой. Я вылезла из нашей теплой постели и раздвинула занавески, стена дождя висела над полями, и потоки воды стекали на дорогу.

— К черту все, — сказал Уилл с кровати. — Никто не придет на выборы.

Он поднял трубку и позвонил Манночи. Он продолжал говорить, пока я одевалась, и я услышала свое имя. Я знала, что это означает.

— Манночи организовал транспорт для пожилых людей, — Уилл упал на подушки, словно исчерпав последние силы, — но мы могли бы взять второй автомобиль и водителя.

Я сняла с вешалки мою «депутатскую» юбку (не бог весть какой красоты и элегантности, но я в ней я выглядела надежной и доступной) и надела ее.

— Я знаю свои обязанности.

Избирательный участок располагался в школе, крыша протекала, и избиратели лавировали между ведер с водой — мне пришло в голову, что это выглядит не лучшей рекламой для Уилла.

Мы проголосовали, и я занялась пилотированием пожилых и немощных избирателей по залу. Кроме того, я постоянно просматривала новые сводки из всех двадцати участков, зарегистрированных в округе.

Выборы закончились, и после ужина, состоящего из бананового пюре и йогурта, пришел приказ: свистать всех наверх.